Бешеные деньги
Шрифт:
Лидия. Un secretaire intime? [14]
Глумов. Oui, madam! Ей нужно было честного человека, которому бы она могла доверить…
Телятев. И себя, и свое состояние?
Глумов. Почти так. У ней дома, имения, куча дел: где же ей управляться! С наследниками она в ссоре. Я стараюсь все обратить в капитал, на что имею полную доверенность, и пользуюсь значительными процентами за комиссию.
Телятев. Благородная, доверчивая женщина.
Личный секретарь?
Глумов. Да, должно быть, одна только осталась; я наперечет всех знаю.
Телятев. Мы сейчас только говорили о бешеных деньгах, что они перевелись, а ты счастливей нас, ты их нашел.
Глумов. Зато как долго и прилежно я искал их.
Лидия. Значит, у вас теперь денег много?
Глумов. «Много» – ведь это понятие относительное. Для Ротшильда было бы мало, а для меня довольно.
Лидия. Дайте мне взаймы тысяч двадцать.
Глумов. Молоденьким, хорошеньким женщинам взаймы денег не дают, потому что неделикатно им напоминать, когда они забудут о долге, а взыскивать еще неделикатнее. Им или учтиво отказывают, или дарят.
Лидия. Ну, как хотите, только дайте.
Глумов. Теперь не могу, извините. Помните, вы сказали, что мне никогда вашей руки не целовать? Я злопамятен.
Лидия. Целуйте.
Глумов. Теперь уж поздно, или, лучше сказать, рано. Подождите меня год, я приеду целовать ваши ручки. Я завтра отправляюсь со своей доверительницей в Париж; она не знает счета ни на рубли, ни на франки, я буду ее кассиром. Она страдает одышкой и общим ожирением; ей и здесь-то доктора больше года жизни не дают, а в Париже с переездами на воды и с помощью усовершенствованной медицины она умрет скорее. Вы видите, что мне некогда, год я должен сердобольно ухаживать за больной, а потом могу пожинать плоды трудов своих, могу и проживать довольно много, пожалуй, при вашем содействии, если вам будет угодно.
Лидия. Вы злой, злой человек!
Глумов. Прежде вам эта черта во мне нравилась; мы с этой стороны похожи друг на друга.
Лидия. Да, пока вы не переходили границ, а теперь прощайте.
Глумов. Прощайте! Я уезжаю со сладкою надеждой, что в год вы обо мне соскучитесь, что вы меня оцените и мы, вероятно, встретимся, как родные.
Лидия. Довольно, довольно!
Глумов. До свиданья.
Телятев. Прощай, Глумов. Счастливого пути! Вспомни обо мне в Париже: там на каждом перекрестке еще блуждает моя тень.
Глумов. Прощай, Телятев. (Уходит.)
Входит Надежда Антоновна со клянками, за ней горничная с подушками, кладет их на диван и уходит.
Лидия,
Надежда Антоновна. Тебе надо лечь, Лидия, непременно. Напрасно ты себя, мой друг, утомляешь! По лицу твоему видно, что ты ужасно страдаешь. Я так и мужу сказала. Он сейчас придет. Вот твой спирт и капли, которые тебе всегда помогали.
Лидия (ложится на подушки). Как он вас принял?
Надежда Антоновна. Очень вежливо, хотя довольно холодно. Он спросил, серьезно ли ты больна; я отвечала, что очень. Что вы, Иван Петрович, смеетесь?
Телятев. Мне равнодушно нельзя оставаться: надо либо плакать, либо смеяться.
Надежда Антоновна. Вы не знаете ни натуры, ни сложения Лидии; она такая нервная, такая нервная… Это у нее с детства.
Телятев. Извините, я действительно не знаю сложения Лидии Юрьевны, это для меня тайна.
Лидия. Иван Петрович, вы такой болтун, вы меня рассмешите.
Надежда Антоновна. Да вы, пожалуй, в самом деле, рассмешите, а он войдет.
Телятев. Скрыться прикажете?
Лидия (томно). Нет, останьтесь! Мне так приятно видеть вас, вы мне даете силу.
Телятев. Если вам приятно, то я не только не уйду, а, как привинченный, буду стоять против вас. Смотрите на меня, сколько вам угодно. Только позвольте мне в этой комедии быть лицом без речей.
Входит Андрей.
Андрей. Господин Васильков.
Лидия (слабым голосом). Проси!
Андрей уходит, Надежда Антоновна оправляет подушки, Телятев подносит платок к глазам своим. Входит Васильков.
Лидия, Телятев, Надежда Антоновна и Васильков.
Васильков (сделав общий поклон). Вы меня звали?
Лидия. Я умираю.
Васильков. В таком случае нужен или доктор, или священник; я ни то, ни другое.
Лидия. Вы нас покинули.
Васильков. Не я, а вы меня, и не простившись даже как следует.
Лидия. Так надо проститься?
Васильков. Если вам угодно.
Лидия. По-русски проститься – значит попросить прощенья.
Васильков. Просите.
Лидия. Я виновата только в том, что оставила вас, не сообразя своих средств; в остальном вы виноваты.
Васильков. Мы поквитались: я был виноват, вы меня оставили. О чем же больше говорить! Прощайте!
Лидия. Ах, нет, постойте!
Васильков. Что вам угодно?
Лидия. Вы за свою вину ничем не платите, а я могу поплатиться жестоко. Я кругом в долгу, меня посадят вместе с мещанками в Московскую яму.