Бешеные горы

Зверев Сергей Иванович

— «Потащило»… — передразнил Глеб. — Тут тебя снова потащит?

Борман хотел что-то сказать, но только досадливо махнул рукой и снова наклонился над парашютом, разбирая каждый строп и каждую складку ткани.

Бурый подошел к Калмыку.

— Как у тебя?

— Порядок, командир, — выпрямился тот.

Хоть и было темно, Бурый успел разглядеть выражение его лица. Ничего, спокоен, собран, действует уверенно. Если немного и нервничает, то по нему этого не заметно. И это при том, что он прекрасно знает, какая встреча им может быть приготовлена внизу.

— Хорошо, —

кивнул Глеб.

Он отошел к началу склона, проверил еще раз свой параплан, расстеленный на плоских, теплых еще камнях. Затем немного подождал, вглядываясь в неясные очертания скал и холмов, расстилавшихся внизу.

Видимость была почти нулевой, сложность полета по стобалльной шкале приближалась к девяноста баллам. Хорошо еще, не было сильного ветра. Но в горах это не постоянный показатель. В любую секунду можно попасть в сильнейшее завихрение. Как говорится, не знаешь, откуда дунет. Поэтому все предусмотреть просто невозможно.

В принципе группа, проведшая не одну сотню подобного рода полетов, была полностью готова к предстоящему испытанию. Но все же Бурый по вполне понятным причинам волновался. Одно дело, учебный полет. Другое — боевой, когда на карту поставлено выполнение задания, от которого зависят жизни многих и многих людей. И когда право на ошибку полностью исключено. Такая ответственность усложняла задачу в разы, и даже закаленные нервы Бурого, казалось, слегка вибрировали перед очередным прыжком в неизвестное.

— Десять минут перекур, — произнес дежурные слова Глеб, увидев, что предполетная подготовка личным составом закончена. — Все ко мне.

Спецназовцы подтянулись к командиру, все пока молчали.

— Повторяю задание, — начал негромким голосом Глеб, вглядываясь в лица подчиненных, голубовато-бледные в свете яркого диска луны. — Первым идет Борман, за ним Калмык, потом Алиса. Я замыкающий. Лететь нам пятнадцать километров. Направление юго-юго-запад. Угол снижения примерно тридцать градусов. Держим дистанцию, не расползаемся по периметру. Внизу собираемся вместе, возле перевала. Только после этого приступаем ко второй фазе.

— Все понятно, — сказала Алиса.

Борман кивнул, вторя ей. Один Калмык не отозвался, и Глеб забеспокоился.

«Нервничает? Очень может быть».

— Проверим связь.

Бурый постучал пальцем себя по уху, где сидел крохотный микрофон, отошел на несколько шагов.

— Борман, как слышишь меня?

— Отлично слышу, командир, — зарокотал прямо в ухе гулкий голос капитана Лещенко.

Бурый резко обернулся, погрозил кулаком.

— Тихо ты!

— Так связь же проверяем! — развел руками Борман, вызвав улыбку Калмыка, стоявшего рядом.

Дурачился перед полетом капитан Лещенко, снимал напряжение. Бурый, заметив улыбку Калмыка, мысленно поблагодарил Бормана. Хорошо, что выполнение задания начнется в добром расположении духа. Дай-то бог, чтобы так пошло и дальше.

— Ладно, — сказал Бурый, окинув внимательным взглядом холм и вершины гор, — начинаем.

Не надевая пока парашюта, он встал на край холма, с которого им предстояло подняться в воздух. Теплый ветерок бил в лицо — то что надо.

Бурый

обернулся к Борману, уже закрепившему на себе лямки и стоящему со стропами в руках.

— Пошел!

Борман сделал широкий шаг, слегка разводя руки. Сейчас же купол, лежащий грудой темной материи на земле, вздрогнул и приподнялся, как живое существо. А Борман, чуть наклоняясь вперед, все быстрее шел дальше. Вот он достиг края холма и шагнул вниз.

Параплан, который он тянул за собой, весь надулся гигантским полотнищем и стоял за спиной Бормана перпендикулярно земле. А Борман, все больше убыстряясь, уже бежал по склону холма.

Парашют вдруг, поймав какую-то последнюю, недостающую ему, струю ветра, плавно оторвался от земли и начал подниматься над Борманом. Еще пару секунд тот бежал по земле, и вдруг ноги его мягко поплыли в воздухе, он подобрался, чуть боком взвился метров на десять над склоном и стал подыматься все выше и выше.

— Отлично, — кивнул Бурый, придирчиво наблюдавший за взлетом. — Калмык, пошел!

Калмык, уже стоявший наготове со стропами в руках, побежал к краю обрыва. Его взлет прошел еще лучше, чем у Бормана. Сочтя это добрым знаком, Бурый пошел надевать подвеску — Алиса уже начинала разбег.

Через несколько минут все четверо благополучно поднялись с холма, набрали высоту и начали планирование в сторону деревни Карачой, упрятанной где-то среди темнеющих со всех сторон гор.

Бурый, посматривая на прибор навигации, закрепленный у него на руке, то и дело искал взглядом своих бойцов, стараясь все время держать их в поле зрения. Видимость была почти нулевой. Внизу ничего не разобрать, все сливалось в черно-серую массу. В горах и днем-то сверху попробуй сориентируйся, а уж ночью вообще ничего не разберешь. Только и можно было что, глядя в звездное небо, найти на нем купол. А поскольку летели быстро и местность все время менялась, то куполы эти поминутно пропадали на фоне горных цепей, черных даже под лунным светом.

Помогала связь. Когда Бурый более чем на минуту терял кого-нибудь из виду, он тут же делал запрос. И местоположение бойца уточнял, и поддерживал постоянный контакт со всей группой.

— Калмык! — после прохождения длинного, глубокого ущелья встревожился он. — Ты где?

— Здесь, командир, — послышался спокойный голос Калмыка. — Позади тебя.

Бурый вывернул голову назад, кое-как нашел взглядом купол парашюта Калмыка.

— Ты как там оказался?

— Дурным ветром занесло, — пошутил Калмык. — Когда проходил ложбину, дунуло так — я чуть в скалу не влетел. Ну и закрутило по спирали назад.

Это правда, тут дуло со всех сторон так, что каждую секунду можно было оказаться у черта на рогах. Хорошо, что все спецназовцы обладали солидным опытом и вовремя реагировали на порывы ветра, который мог налететь с любой стороны, и притом с немалой силой. В этом и заключалось главное коварство гор. Будь на месте Калмыка простой любитель, его бы давно уже размазало о скалы или швырнуло на камни внизу.

— Как сейчас? — спросил Бурый.

— Хорошо, — ответил Калмык. — Как в горпарке на качелях.