Бесконечная игра

Лав Тея

– Козел.

Я смеюсь. Боже, чувствую себя прекрасно.

Звучит свисток. Мы все запыхавшиеся подкатываемся к тренеру. Мои щеки горят, а сердце бьется, как сумасшедшее. Сейчас я узнаю, в каком звене буду играть на своей первой игре на этой огромной площадке.

Тренер «Росомах» – Чарльз Зегерс – практически часть Роджер Плэйс. Он начал вою карьеру здесь же в «Росомахах», затем играл в НХЛ за «Эдмонтон Ойлерз». Но не все там остаются. Теперь он снова здесь. Это его дом.

Чейз незаметно ударяет меня клюшкой по колену, когда

тренер смотрит на свой планшет. Мы подружились по причине того, что оба в команде новички. Но сейчас это уже не является причиной. Он хороший парень.

– Салкин, Кейси, Маклен, Эвардс, Хантер – первое звено, – начинает тренер.

Мое сердце падает. Так, это нормально. Я же не идиот. И тренер тоже. Кто вообще ставит новичка в первое звено еще и на первой игре?

– Де Смит, Буковски, Лайброк, Ридли, Маркус, – второе.

Я чувствую на себе взгляд Чейза. Но не подаю вида, что что-то не так.

Все нормально. Третье тоже неплохо. Если конечно оно не четвертое.

– Стивенсон, Крамер…

Боже мой…

– Хейз, Стоун, Янг.

Мое кровообращение резко усиливается. Я почти чувствую, как по венам разносится адреналин. Остальные звенья едва слышу. Третье мое.

– В рамке Коутс. Хоули, – тренер смотрит на Чейза, – будешь вторым.

Я хлопаю по его плечу. Все как надо.

Получив тычки от парней, я с улыбкой качусь к бортику. Перешагнув, ловлю на себе взгляд тренера. Ему сорок два, и он чем-то похож на Тома Харди.

– Хейз, – тренер отзывает меня в сторону. – Во время игры у тебя возьмут небольшое интервью прямо на площадке. В общем, в пересменке. Не ляпни что-нибудь, прямой эфир все-таки.

Я сжимаю руками шлем.

– Ого.

– Ага. – Он улыбается и хлопает меня по спине, проходя мимо. – Хорошая работа.

Меня накрывает волной гордости и такого самодовольства, что сложно это скрыть. С широчайшей улыбкой я появляюсь в раздевалке, где, конечно же, все это замечают.

– Что, Хейз? – ухмыляется Грег Стивенсон, играя мышцами. – Готов к посвящению?

Я застываю на месте.

– Чего?

– Ага, – подтверждает Майкл Лайброк. – Чтобы стать «росомахой», нужно вести себя как «росомаха».

Все ржут, а Чейз фыркает.

– И как это?

– Быстро все в душ, сучки! – объявляет Джерри. – Позже все узнаете.

В душе никто ничего не объясняет, хотя я мучаю всех и каждого вопросами. Душевые – это просто рай. Черные кабинки, идеально сверкающие. Вода не пахнет хлоркой, ее можно настроить как тебе вздумается. Я стою намного дольше, чем должен, и меня нетерпеливо подгоняют.

Одевшись, огромная толпа хоккеистов-переростков вываливается в огромное фойе с диким шумом.

– Так тихо, парни, тихо, – шикает Джерри.

Все становятся в круг, и нас с Чейзом подталкивают на середину.

– Посвящение такое, – начинает капитан. – Его придумал Майкл.

Тот фыркает в кулак.

– Нужно пойти на свидание с той цыпочкой.

Мы с Чейзом поворачиваем головы туда, куда указывает Джерри.

Наши головы синхронно и медленно склоняются набок. Мы уже встречали ее. Причем оба. Это было в день переезда моей сестры Эйвери в Эдмонтон. Они с Энтони уснули после того, как мы поужинали с нашей мамой, а я поехал к арене, чтобы просто послоняться вокруг и убить время. Затем встретил здесь Чейза. Мы болтали, когда появилась девушка на роликах и шлепнулась на асфальт. Мы помогли ей встать, и она оказалась не очень-то дружелюбной. Заявив, что она не любит хоккей и надеется больше нас не увидеть, девчонка ушла.

И какого хрена сейчас происходит? Почему именно она?

– Вы серьезно? – упирается Чейз. – Может мы песню споем в автобусе?

Все парни ржут и качают головами.

– Не-ет.

– Почему она? – интересуюсь я, продолжая смотреть на девчонку.

Она стоит возле мягких диванов у окна, уткнувшись в телефон. Ее прямые волосы скрывают часть плеч. На ней тонкая куртка с неоновыми полосками. Она невысокая, я бы назвал ее хрупкой, как бы нелепо это ни звучало.

– Да потому что никто толком не знает, кто она и что здесь делает так часто, – объясняет Майкл. – Я пытался с ней поболтать как-то, но она меня послала. Она вообще странная.

– И мы оба должны пригласить ее на свидание? – уточняет Чейз.

Все кивают.

– Лучше по одному, конечно.

Просто шикарно. Идиотское задание, но спорить я не стану. Это моя команда. В каждой команде свои заскоки.

Что ж, попробуем. Может в тот день, когда мы встретились, у нее просто было плохое настроение. И в день, когда к ней подошел Майкл, тоже.

Я продолжаю на нее смотреть и похоже, она чувствует на себе взгляд и поднимает голову. Мы встречаемся глазами. Даже с большого расстояния я замечаю, как в ее вспыхивает вызов.

Это будет интересно.

2

Подняв одну ногу, я качусь по льду. Вокруг меня вопли болельщиков. Звучит сирена. От всего этого закладывает уши.

Но мене все равно.

Это моя первая шайба в WHL.

Обалдеть!

Привалившись к защитному стеклу, я встречаю парней, которые набрасываются на меня с воплями.

– Хейз, крутышка!

– Твою мать, что это было? Я думал, ты бросишь ему через щиток. – Грег улыбается от уха до уха.

Я тоже улыбаюсь, пожимая плечами. Бросил как бросил, в итоге шайба пролетела над ухом голкипера «Реджайны Райнерс». Я сам даже этого не понял. Но ворота осветились красным, а мое сердце подпрыгнуло до горла.

Мы проезжаем мимо команды, традиционно ударяясь перчатками. Я провожу на льду еще тридцать секунд, затем еду на скамью. Тренер Зегерс хлопает меня по плечу.

– Отлично, Хейз.

Я знаю, что он скажет после. Но не время и место об этом раздумывать, поэтому просто киваю.