Бесконечная суббота
Шрифт:
– Вы, главное, не переживайте, – с готовностью откликнулась девочка. – Постижение редко приходит сразу. Обычно это непростой затяжной процесс. И, если помните, мы едем к Зое, потому что она не берёт телефон.
Он так и не понял, зачем утром позвонил ей – то ли рассчитывая на помощь, то ли просто для того, чтобы пожаловаться. А Зайка не взяла телефон. Бывало, конечно, что и раньше не брала. И не раз. Но если учесть, что накануне она весь послеработний вечер просидела у подруги, страдающей от неудачной любви, и вернулась домой вся в слезах,
Дом Зайки, пристроившийся на отшибе – на пересечении Подлесной и Космонавтов, был по-субботнему тих и неприветлив. В окнах её, выходящих в безлюдный двор, тоже было темно и пусто. Всё то время, пока Еремеев топтался у двери парадной, вспоминая код и этаж, дети терпеливо стояли в сторонке и подошли только тогда, когда замок щёлкнул.
– Второй этаж, – сам не зная зачем, сказал Еремеев.
Зайка ждала их в дверях, сонная и растрёпанная.
– Ого! – зевнула она. – Это что у тебя за эскорт? Только не говори, что твои.
– Издеваешься, – констатировал Еремеев. – А зря, между прочим, потому что они теперь отчасти и твои. Эти славные ребята собрались открывать сезон. У меня.
И развёл руками.
– Какой сезон? – снова зевнула Зайка. – На карусели, что ли, в местном ЦПКиО? – и посторонилась, пропуская их вовнутрь. – Так его только недавно закрыли.
– Сезон на постижение, – поджав губки, серьёзно сказала девочка и оглянулась на мальчика. – И оно карусели, конечно, не исключает, но в них и не нуждается.
– Странные какие-то у тебя дети, Горыч, – прошептала Зайка Еремееву на ухо прямо у них над головами. – Ты их не в Сколково случайно украл?
– Я их не крал, – обиделся Еремеев. – Но подозреваю, что почти купил.
И показал торчащие из кармана корешки разноцветных квитанций.
***
Ванная у Зайки была крошечная, вся увешанная полотенцами и запотевшая. Еремеева затащили вовнутрь чуть ли не насильно и заперли изнутри дверь.
– Ты чего?! – зашипела на него Зайка. – Дети не могут быть сами по себе! Родители, опекуны – кто-нибудь обязательно где-нибудь должен быть! Да за киднеппинг вообще положена статья!
Она глубоко вдохнула, шумно выдохнула прямо в опешившего Еремеева и уже спокойнее прошептала:
– Их надо отдать.
– Надо, – с готовностью согласился Еремеев. – Я что, против? А кому?
– Как "кому"?! – снова зашипела Зайка. – У нас что, сегодня утром полицию отменили?!
– Бог с тобой! – почти натурально изумился Еремеев. – Кто же её отменит?
Зайка возмущённо фыркнула, отодвинула его с дороги и вышла из ванной, на прощание покрутив у виска пальцем.
Дети по-прежнему стояли в прихожей.
– Ну, чего стоим? – вздохнула она. – Чай?
***
Отделение полиции было сразу за лесопарком.
Дорожка
– А знаешь…
Еремеев обернулся к шагающей рядом Зайке и внезапно замер на полуслове: за худосочными голыми берёзками громоздилось что-то огромное и почти нереальное. Оно было серым, мохнатым, спина его горбилась выше самых высоких берёз, между стволов которых прямо на Еремеева смотрел порядочных размеров внимательный шафрановый глаз.
– О, чёрт! – зажмурился Еремеев. – Я сплю. Господи, ущипни меня и дай проснуться!
– Горыч?..
Зайка обернулась, и глядящий на них глаз моргнул, поплыл куда-то в сторону, и там же, между деревьев, показался второй – такой же. Исполинская голова качнулась вверх, ушла выше деревьев и уже оттуда глянула на них снова: с интересом и даже почти с сочувствием.
Визга у Зайки не получилось: в тот самый момент, когда он уже готов был родиться, Еремеев по-быстрому обнял её за дёрнувшиеся было плечи, зажал ей рукой рот и прошептал в самое ухо:
– Тсс! Тихо, тихо, Зайка. Вспугнёшь.
Дети молчали. Оба.
Существо выгнуло над рощицей длинную драконью шею и шумно вдохнуло, принюхиваясь. Еремеев отпустил свой "захват", ещё раз показал "тсс!" и поймал себя на мысли о том, что завизжать теперь хочется ему самому.
Существо пахло лесом, мокрым снегом и тиной.
– Смотрите, какие странные звери водятся в ваших местах, – тихо сказал мальчик и поднял вверх сперва бровь, а затем и большой пальчик.
Еремеев прокашлялся: нынешнее помешательство очень напоминало приснившийся ему накануне ночью сон.
– Хотите узнать, откуда берутся драконы? – дёрнула его за рукав девочка.
Еремеев ошалело посмотрел на неё, потом – на Зайку.
– Я …
– Х-Т-Т-Т-Т!! – раскатисто выдохнул дракон, скосил огромный, похожий на лошадиный, глаз и шагнул к ним через рощицу.
Зайка обмякла, и он еле успел подхватить её.
– Это стражи между мирами, – сказала девочка.
– Ага, а Змей Горыныч – сиамские близнецы… – почти на автомате согласился Еремеев, крепко держа Зайку. Вверху, высоко над его головой, медленно проплывала свалявшаяся, похожая на овечью, густая серая шерсть.
Брюхо дракона колыхалось, как низко идущие облака, а когда оно закончилось, небо над головой получилось уже вечерним – густого багрового цвета.
– Это возмутительно… – сказал Еремеев.
Парк был на месте, но воздух в нём оказался летним и горячим. Таким горячим, что Еремееву, и так взмокшему от ужаса, стало совсем дурно. Он разжал пальцы, отпуская Зайку, и собрался плавно осесть рядом.
Мальчик с девочкой испуганно переглянулись.
– Ох! – ахнула девочка.
– Если вам станет плохо, здесь появятся совсем не те люди, и всё пойдёт по-другому, – поспешно зашептал мальчик. – Вставайте.