Бесконечное движение к свету
Шрифт:
– Это потому что ты ещё не осознал и не проникся. У тебя ещё нет искренней веры – ответила она.
В следующее мгновение Андрей вспылил. Он даже подпрыгнул в кресле и выдвинулся корпусам в сторону собеседницы.
– Вера! Вера! Что вы пристали к этой вере? У вас вера, у меня пулемёт. Я вас ставлю у стенки и даю длинную очередь. И что в итоге останется от вас и вашей веры?
– Мы вознесёмся и будем пребывать в раю. А ты попадёшь в ад.
– Куда вы вознесётесь? Когда я иду по кладбищу, то вижу доказательства тлена. А где доказательства вашего вознесения? Почему на надгробных камнях не написано, что такой-то и такой-то, вознёсся тогда-то и тогда-то и пребывает теперь в Раю? Я не против вашей Веры, но и материальных доказательств ей не вижу. Неизвестность не может служить доказательством чего-либо. Пока что очевидно одно: здесь, на Земле, бог тот, у кого в руках пулемёт. А у вас, кстати, оружие есть? Я имею в виду ваше личное оружие?
– Да.
– Ну, вот вам ещё одно противоречие. Как же вы совмещаете веру и оружие? Значит, вы тоже не доверяете богу, если сами вершите судьбы других людей.
– Я не могу своим оружием, по своему усмотрению, вершить судьбы людей. Дело в том, что в самом оружии заложена программа, которая сканирует окружающую обстановку, анализируе возникшую ситуацию и решает, существует угроза для моей жизни или нет. Если нет угрозы, оружие не сработает, как бы я этого не хотела. Даже парализующий луч не включиться.
– Парализующий луч? Что это такое?
– Это такой луч, который может парализовать всё живое. Ну, конечно, не всё в буквальном смысле, а лишь только то, что имеет развитую нервную систему. Современное оружие может работать тремя независимыми способами – парализующий луч, парализующий газ и пулеметание. Последнее применяется очень редко и в исключительных случаях.
– Интересно… Такое оружие только у милиции или во всех остальных тоже?
– У всех без исключения. Правда, у нас нет теперь ни милиции, ни "остальных". Теперь все эти функции выполняет ГОСБОП. Это Государственная Служба Охраны Безопасности и Порядка.
– Странная аббревиатура. В ней слышится что-то собачье.
– Это ещё что! – Маргарита заметно оживилась – в ГОСБОПе существуют две самые крупные структуры. Одна из них называется – Бюро аномальных расследований биологически активных систем. Сокращённо – БАРБАС. Но изначально, никто, иначе как «барбосы», их не называл.
– Барбосы… – удивлённо повторил Андрей – И чем они занимаются?
– А ты знаешь – тем же чем и настоящие барбосы. В смысле собаки. Ищут, разыскивают, расследуют. Короче и проще говоря, везде суют свой нос.
Андрей улыбнулся и прищурил глаза.
– А если серьёзно?
– Это вполне серьёзно. Биологически активные системы это всё живое. Да, нас, людей, также беспардонно причислили к этим системам. Но у нас есть ещё одна структура – БАРСТОП. Бюро аномальных расследований систем технического обеспечения и поддержки. Одни занимаются живыми системами, а другие – не живыми. А именно – техникой. Людям свойственно болеть, машинам ломаться. В принципе – разницы нет. Всё это называется ненормальная, то есть – аномальное функционирование системы. «Барбосы» занимаются мной, БАРСТОПы – Микаэлем.
– Они расследуют болезни? – заинтересованно спросил Андрей.
– Не только болезни, но и причины, по которым эти болезни появились. Они ещё контролируют ход профилактических мероприятий, предупреждающие эти болезни.
– Так это же хорошо.
Маргарита глубоко вздохнула, бросила неопределённый взгляд по сторонам.
– С одной стороны – да. Это хорошо. Ты чувствуешь себя в безопасности. Но с другой стороны…. От них же ничего не скроешь, они знают всё. Они знают, что я ем, что я пью, как я сплю, с кем я сплю, испытываю ли оргазм при сексе, какой у меня анализ мочи, крови, какая у меня кардиограмма, правильно ли у меня функционируют мои внутренние органы, адекватное ли у меня поведение и так далее. Ну, буквально всё. Где бы ты не находился, что бы ты не делал, за тобой постоянно следит и всё фиксирует всевидящее «око».
– Что за всеми сразу?
– Да, за всеми сразу. Теперь такие технологии, что это не проблема. Им достаточно специальным прибором заглянуть в глаза человеку, и они уже знают всё о его состоянии. К тому же индивидуальные блоки, без которых мы шагу не можем ступить… – Маргарита подняла левую руку, демонстрируя Андрею тыльную сторону запястья, на котором, между тем, ничего не было. Заметив это, она тут же резко опустила руку – Ой, дома их носить не обязательно. Здесь же Микаэль – сказала она – Ну в общем, это такие аппараты, типа браслетов, которые носят на руке или на шее и которые обеспечивают нам связь со всем и всеми. У них тоже есть функция контроля за состоянием здоровья. Как только замечается какое-то отклонение – тебе высылается предписание. Но если ты его игнорируешь, к тебе являются «барбосы» и приводят тебя в норму, независимо от того хочешь ты этого или нет. Средств и методов великое множество. И все очень эффективны.
Сказав это, Маргарита вдруг опустила глаза и задумалась. Она довольно долго сидела молча и Андрею резкий перепад её настроения, показался странным. Вначале он намеревался высказать одобрение такой заботой о человеке, но молчал, предчувствуя существование чего-то недосказанного.
– Моя старшая дочь… – в той же задумчивости вдруг начала говорить Маргарита – моя старшая дочь от такой жизни сбежала в "джунгли".
– Как это! – удивлённо воскликнул Андрей.
– Так. В самом прямом смысле: сбросила с себя всю одежду и ушла в лес.
– Совсем голая?
– Только голая. В волокна одежды вмонтированы датчики и по ним легко можно найти человека, где бы он ни находился. А без одежды его уже найти труднее.
Андрей был шокирован такой новостью.
– Но зачем? И почему в джунгли?
– Джунгли это образное выражение. На нашей широте ведь нет джунглей, хотя наши леса отличаются всего лишь видами растений. По проходимости они точно такие же. Но изначально люди действительно сбегали в джунгли. Там теплый климат, проще с питанием, с одеждой, жильём. Хотя есть и свои минусы. Так же как и у нас. Зачем люди убегают? Да вот от такой жизни. От надзора, от контроля, от всех этих порядков. Они отказываться от комфорта ради свободы. Настоящей, истинной свободы. Сейчас моей дочери пятьдесят два года. Она наверно толстая, некрасивая. У нее грубая кожа, морщинистое лицо, волосатые ноги, плохие зубы, неприятий запах изо рта. Они ведь живут как первобытные люди: одеваются в шкуры, охотятся на диких животных, едят настоящее мясо, готовят на костре. Раньше, когда каждый человек был на счету, их, по мере возможности, вылавливали и возвращали. Но теперь перестали это делать. Там у них свои правила, свои законы, порядки, своя жизнь. Они не идут с нами на контакт.
– Почему?
– Наверно боятся. Им ведь стирают память всей прошлой жизни и записывают новую. А это, в принципе, ничем не отличается от физической смерти. Как личности тебя уже нет. Практически в твоём теле живёт другой человек, с другим прошлым, другими привычками, повадками. Эти люди заметны в обществе. Они смиренные, во всём положительные и никуда уже не убегают. Не убегают, потому что уже физически не могут это сделать: датчики вживляют в их тела. Их постоянно держать на контроле – иногда они что-то вспоминают и последствия бывают очень негативными.