Бесконечное море
Шрифт:
Он кивнул:
– Да.
– Это хорошо. Три года думала: не сумасшедшая ли я?
По тону Грейс было ясно, что она почувствовала облегчение.
– Ты не сумасшедшая.
– А тебе так не казалось?
– Больше не кажется.
Грейс игриво улыбнулась:
– Не желаешь прогуляться?
Они побродили по пустым выставочным площадкам и сели на скамью на открытой трибуне. Появились первые звезды. Стояла теплая и влажная ночь. На Грейс были шорты и белая блузка без рукавов, с кружевным воротничком. Сидя рядом с ней, Эван чувствовал запах лакрицы.
– Вон оно, – сказал
– Что?
– Будущее.
Грейс рассмеялась, как будто он удачно пошутил.
– Этот мир кончается. Один мир кончается, другой начинается. Так всегда было, – произнесла она.
– Тебе никогда не бывает страшно, когда ты думаешь о том, что будет? Вообще никогда?
– Никогда.
Грейс обняла сидящего у нее на коленях белого тигра. Казалось, ее глаза отражают цвет того, на что она смотрит. В тот момент она запрокинула голову к ночному небу – и ее глаза были непроглядно-черными.
Несколько минут они говорили на родном языке, но это было непросто, и они быстро перестали. Слишком много труднопроизносимых слов. Эван заметил, что Грейс после этого стала гораздо мягче, и понял, что пугало ее не будущее, а прошлое. Она боялась, что сущность в ее теле – вымысел, плод больного воображения. Встреча с Эваном подтвердила факт ее существования.
– Ты не одна, – сказал ей Эван.
Он опустил голову и понял, что сжимает ее пальцы. Одну руку она отдала ему, а второй обнимала тигра.
– Это было самым трудным, – согласилась она. – Порой возникало чувство, будто ты одна-единственная во всей Вселенной. Что все заключено вот тут, – она прикоснулась к своей груди, – и больше нигде этого нет.
Год спустя он прочитает что-то очень похожее на эти слова в дневнике другой шестнадцатилетней девушки, той, которую он нашел и потерял, потом снова нашел и снова потерял.
«Иногда мне кажется, что я последний человек на Земле».
24
Над головой – ходовая часть машины. Щека прижата к холодному асфальту. В руке – винтовка, от которой никакого толку. Он попал в ловушку.
У Грейс было несколько вариантов. У него – два.
Нет. Если еще оставалась надежда выполнить данное обещание, то у него был только один выход.
Выбор Кэсси.
Она тоже дала обещание. Невыполнимое, граничащее с самоубийством обещание. Она дала его тому, кто все еще был важен для нее, тому, кто был для нее дороже жизни. В тот день она встала под прицелом невидимого охотника. Она поступила так потому, что ее смерть ничего не значила по сравнению с нарушением слова. Если еще оставалась надежда, она была в этих отчаянных клятвах любящих сердец.
Эван прополз под передним бампером на открытое пространство, а потом поднялся во весь рост, как Кэсси Салливан.
Он напрягся в ожидании выстрела. Когда Кэсси в тот солнечный осенний день встала, ее глушитель убежал. Эван не думал, что Грейс отступит. Она должна была закончить начатое.
Но стояла тишина. Несущая смерть пуля не связала его с Грейс серебряной пуповиной. Эван знал, что она там. Он был уверен, что она видит, как он стоит, скособочившись, перед машиной. И он понимал,
Над головой – звезды, впереди – залитое звездным светом шоссе. Жесткая хватка морозного воздуха и запах мази, которой обрабатывала его ожоги Грейс.
«У тебя так часто бьется сердце».
«Она не собирается убивать тебя, – сказал он себе. – У нее другая задача. Если бы это было ее целью, она бы тогда не промахнулась».
Грейс в него не выстрелила, и причина могла быть только одна: она собиралась идти за ним. Он являлся для нее загадкой, а преследование было способом ее разгадать. Он думал, что ускользнул из ловушки, а на самом деле попал в волчью яму. Теперь исполнение данного обещания превращалось в акт предательства.
Эван не мог обойти Грейс в скорости – мешала поврежденная лодыжка. Он не сумел бы ее переубедить, поскольку мотивы собственных поступков оставались для него не вполне ясными. Можно пересидеть Грейс – не трогаться с места и ничего не предпринимать… Но тогда появится риск, что Кэсси найдут солдаты Пятой волны или она уйдет из отеля до того, как закончится эта патовая ситуация с Грейс. Вступить в противоборство? Он уже однажды проиграл, и все говорило о том, что ему не повезет и в этот раз. Эван был слишком слаб, и его серьезные повреждения требовали времени на восстановление. Но как раз времени у него и не было.
Эван облокотился на капот и посмотрел на усыпанное звездами небо. Ни городское электричество, ни примеси в воздухе больше не мешали видеть его таким, какое оно есть, и звезды были теми же, что освещали мир еще до появления людей. Миллиарды лет небесные светила оставались неизменными. Что для них время?
– Поденка, – прошептал Эван. – Поденка.
Он закинул винтовку на плечо, пробрался между разбитыми машинами обратно к брошенному рюкзаку и пристроил его за спиной. Потом зажал самодельный костыль под мышкой. Идти он мог очень медленно, каждый шаг отдавался болью, но он должен был поставить Грейс перед выбором: либо отпустить его, либо пойти за ним. Если бы Грейс стала преследовать его, она бы вышла за пределы вверенной ей территории, что грозило серьезным отставанием в скрупулезно расписанном графике. Ему надо было идти на север, к отелю… Там находилась и ближайшая база. Именно на север бежал враг, чтобы окопаться и переждать до весны, когда можно будет броситься в последнюю решающую атаку.
Вот на что был расчет. С самого начала все надежды возлагались на плечи маленьких солдат Пятой волны, которым промыли мозги.
25
В тот вечер, когда они встретились, Эван и Грейс прогуливались по центральной ярмарочной аллее. Свет фонарей разогнал темноту. Они петляли в толпе мимо аттракционов, где люди набрасывали кольца на разные фигурки, метали стрелки в надувные шары и пытались попасть мячом в баскетбольное кольцо с трехметровой отметки. Из установленных на фонарях динамиков гремела музыка, а внизу фоном журчали разговоры людей. Потоки пешеходов, подобно речным водам, то становились похожи на водоворот, то замедлялись, то ускорялись.