Бесконечность. Слияние
Шрифт:
Валентина как могла затянула шнурок на ноге Митрича, поставила тампон, перевязала рану на ходу, и мы покатили дальше прямо по дороге, высматривая ближайший посёлок.
Я постоянно посматривал на напарника, следя за его состоянием и переживая, что никак не могу помочь. Степан держался, пытался бодриться, но с каждой минутой и каждым километром ему явно становилось хуже. Моё плечо опухло. У Валькирии вздулась бровь и начал заплывать глаз.
Все молчали. Говорить не хотелось. Опасности позади нас не было, но и впереди помощи не видно. Так продолжалось минут пятнадцать, пока вдалеке снова не показался затор. На этот раз было похоже, что дорогу преграждает
Подъезжая ближе, мы увидели, что наши недавние попутчики машут нам рукой, а те, кто устроил очередной затор, оказались военными.
Митрич остановился у последней из нашего кортежа легковой машины на обочине, выключил двигатель и сказал:
– Всё, Славка, нет больше сил, – и откинулся на спинку сиденья.
– Сейчас, Митрич, потерпи, я быстро.
Я выскочил из кабины, побежал к ребятам в военной форме, не обращая внимания на вопросы участников первого прорыва о самочувствии Валентины и Степана. Подбегая к парнишке из оцепления, я спросил, где командир и есть ли здесь врач. Мне ответили, что командир уже на подходе, а врач уехал с беременной девушкой в организованный неподалёку мобильный госпиталь МЧС. На требование пропустить, потому что у нас в машине раненый, мне был дан ответ, что на этой территории введено чрезвычайное положение и перемещение по ней возможно только по пропускам. На мои крики о непонимающих солдафонах и кретинизме ситуации на меня наставили автомат и посоветовали отойти к другим гражданским и ждать своей очереди.
Да, я нервничал, да, погорячился, но Митричу-то не становится лучше. Что за день-то такой! Я было уже собирался совершить то, что выходило за рамки моего самообладания, но тут появился лейтенант, и, казалось, дело сдвинулось с мёртвой точки. Он отдал распоряжения и направился ко мне. Высокий, статный, с волевым лицом. В форме выглядит так, будто в ней родился. Наверняка весь его род – сплошные военные. На вид около тридцати лет, может, чуть меньше.
– Почему шумим? Было же сказано, что в связи с последними событиями введено чрезвычайное положение, поэтом свободное передвижение по данной территории ограничено. В самое ближайшее время будет организован контрольно-пропускной пункт на этом участке дороги с обязательным досмотром движимого имущества и конфискацией огнестрельного оружия. Кстати, у вас имеется оно в наличии? – спросил лейтенант, строго глядя на меня. Я кивнул. Лейтенант вытянул перед собой ладонь: – Попрошу медленно и без резких движений передать его мне, – я повиновался, всё равно патронов нет, и сейчас важнее доставить Митрича к врачу.
Получив желаемое, лейтенант передал пистолет рядовому из оцепления и продолжил:
– Так вот, если всё в порядке, то далее будете направлены в ближайший лагерь беженцев для дальнейшего разбирательства. Что из моих слов вам не понятно?
– У меня напарник умирает, надо срочно в больницу.
Лейтенант стал серьёзным, махнул кому-то, и к нему подбежал сержант. Он повернулся ко мне:
– Показывай.
Мы быстрым шагом направились к грузовику. Он увидел разбитую и продырявленную кабину грузовика и спросил:
– Как вы вообще сюда доехали?
Я не обратил на его слова внимания и открыл водительскую дверь. Митрич на это никак не отреагировал. Лейтенант мотнул головой, приказывая сержанту осмотреть водителя. Тот кивнул в ответ и полез в кабину. Прослушал пульс, засёк время,
– Товарищ лейтенант, водитель тяжело ранен, находится без сознания. Большая потеря крови, если не доставить срочно к медикам, смерть неминуема.
– Значит так, сержант, бегом за транспортом и возьми с собой рядового Сурко, пусть выпишет временные пропуска на него и его напарника. А пока будете доставлять раненого, пусть рядовой Сурко составит протокол о происшествии и краткую историю случившегося со слов… – он повернулся ко мне, я понял, что он хочет узнать имя, и я представился: – Вячеслава Ветрова, а проезд я сейчас освобожу. Исполнять!
– Есть! – козырнул сержант и убежал назад.
– Как там обстановка-то в городе? – спросил меня лейтенант.
– Плохо, – ответил я. – Народ обезумел. Кто не успел или боится бежать, прячется в квартирах. Те, кто подумал, что теперь сам себе власть и сила, начали захватывать территории, не считаясь ни с кем и ни с чем. Начались погромы и грабежи всего подряд, без разбора. А ошалевшая вчерашняя шпана взялась за оружие и начала отстрел не согласных с их новыми правилами. Полиция без помощи с таким не справится.
– Невесёлые ты картины рисуешь, Вячеслав Ветров, ох невесёлые.
Он развернулся и быстрым шагом пошёл к оцеплению. Дорогу освободили, и к нам подъехал специальный электрокар малой вместимости для быстрой транспортировки. Мы с сержантом вытащили Митрича из кабины и уложили в электрокар. Затем сели в него сами и поехали в сторону мобильного госпиталя. Кажется, наконец-то всё закончилось. Можно выдохнуть.
«Держись, напарник, у нас получилось», – мысленно произнёс я и приготовился к долгому пересказу событий прошедшего дня сержанту.
5
Как только мы добрались до госпиталя, Митрича тут же увезли в операционную. Я не находил себе места и никак не мог успокоиться. Вроде ведь всё, успели, получалось. Но нет, всё мне казалось, что что-то не так. Я ходил туда-сюда рядом с операционным боксом и ждал новостей. Потом меня поймала медсестричка и отвела на осмотр. Оказалось, что у меня выбито плечо. Я так был занят собственными переживаниями и мыслями, что даже не обратил внимания, как мне вправили плечо на место и приложили лёд. Через пять минут я вышел такой же задумчивый, но с вправленным плечом и бандажом, поддерживающим мою руку. Но я этого не заметил и всё так же по привычке другой рукой поддерживал ушибленную. Очнулся я опять возле операционной.
Через час ко мне вышел врач и пригласил к себе в бокс.
– Операция прошла успешно. Ранение не серьёзное, но он потерял много крови, поэтому всё могло обернуться очень плачевно. А сейчас пулю достали, переливание сделали, так что всё будет в порядке. О многочисленных ушибах я и не говорю. Отлежится пару дней, а дальше посмотрим по состоянию, но я думаю, что всё будет в порядке, он очень крепкий для своего возраста. Не переживайте так, вы, можно сказать, его спасли, когда вывезли из города и привезли сюда.
– Да в том-то и дело, док, – я тяжело вздохнул, – что не я его спас, а он меня, причём, получается, дважды. Сначала в городе от сорвавшейся с катушек шпаны, потом на дороге.
– Так он что, сам раненый сюда приехал? – удивился доктор. Я кивнул. – Ну что ж, им нельзя не восхищаться, какая воля, не каждому это дано. И, видимо, вы ему очень дороги, поверьте, я знаю, о чём говорю.
Мне оставалось только согласиться, и всё рано я не мог успокоиться, переживания только нарастали, потихоньку, по чуть-чуть увеличивая беспокойство.