БЕСкультурные

Веденин Арсений

И вот он уже у пункта назначения. То, что находилась в клетках, уже трудно было назвать людьми – скорее человекоподобными существами, восставшими из мёртвых. Абсолютно голые, измазанные в крови и грязи, со множеством ссадин и синяков, они корчились на полу, издавая бессвязные звуки. Кто ещё умудрился сохранить остатки рассудка, вжавшись в стену своей камеры. Смотрел в одну точку, почти ни на что не реагируя. Когда появился Темников, наступившую на миг тишину вновь стали разрывать истерические крики. Макс медленно шёл вдоль

камер, гремя связкой ключей, и на каждого кидал взгляд оголодавшего хищника. На одном довольно хорошо сложённом молодом мужчине, но уже порядком исхудавшем, он задержал свои обезумевшие глаза.

– Нет, пожалуйста, не надо!! – завопил тот, что есть силы, вжимаясь в угол клетки.

Темников открыл замок и вошёл к жертве. Он присел перед парнем на корточки и начал въедаться в него своими змеиными глазами.

– Страшно?

Мужчина заплакал, не в состоянии ничего ответить.

– Я умоляю, пожалуйста….

– Ты меня умоляешь? – Темников медленно достал из ножен кинжал и начал разглядывать его острие. – Какая забавная штука, жизнь, да? Ещё недавно, будучи главной звездой театра, ты с нескрываемым презрением смотрел на меня. Человек на протяжение многих лет писал о театре, и тут захотел попробовать вашу грёбаную профессию на вкус. А вдруг он чего-то в ней может? Ну а вдруг? Ты был тогда на премьере. Я увидел тебя в первых рядах. После спектакля я был воодушевлён, хотел продолжать примерять на себя новые образы, но ты, мразь, посчитал своим долгом обрезать мне крылья на взлётной полосе…

***

Несколько лет назад

Занавес закрылся. Труппа кинулась обниматься. Девчонки искали куда приткнуть цветы, артисты жали друг другу руки. Худенький паренёк метался от одного партнёра по сцене к другому, обмениваясь впечатлениями. Макс ещё не до конца понимал, что произошло. Случилась первая премьера в его жизни. Первые цветы, первые овации.

– Макс, ну ты, прям такого демона сыграл, как будто всю жизнь в аду тусуешься, – Саша пожал ему руку.

– Спасибо! Спасибо большое! – Макс расплывался в благодарной улыбке. –Ты потрясающий партнёр. Вообще думаю нам надо какой-нибудь спектакль на двоих сыграть. Очень хочется с тобой ещё поработать.

– Конечно, обсудим!

Саша улетел принимать слова восхищения от друзей, пришедших на премьеру, а Максу хотелось наедине переварить впечатления и он пошёл на свежий воздух покурить.

У служебного входа парень увидел Колесникова, «приму» местного театра. Аматорское творчество он вообще не воспринимал, но его жена, любящая театр во всех проявлениях, уговорила сходить с ней на спектакль. Он бросил на Макса оценивающий взгляд и подошёл к нему, поделившись огнём.

– С премьерой. – сухо произнёс Колесников.

Спасибо, – Макс скромно улыбнулся.

– Ну, как впечатления?

– Ну… мне сложно себя оценивать со стороны, но я кайфанул.

– Ну это главное, – Колесников затянулся сигаретой.

– А вам как?

Артист внимательно посмотрел на Макса, словно подбирая слова, которые не очень хочется говорить.

– Честно?

– Ну да…, – Макс напрягся.

Колесников покачал головой, мол, «друг, вообще не твоя тема».

– Слушай, ну… не… не стоит.

У Макса всё внутри сжалось. Колесников жадно затянулся и потушил окурок о край урны.

– Я тебе так скажу. Каждый должен заниматься своим делом. Артист – играть, строитель – строить, врач – лечить, писатель – творить. Друг, ну не на свою территорию полез. Ты хорошо пишешь, я читал твои посты. Напиши что-нибудь такое проникновенное, и, допустим, я это сыграю. Я. – Колесников многозначительно указал на себя пальцем. – Не трать время на то, к чему нет способностей. Пиши. Ты писатель. Извини, что так прямо. Ну просто серьёзно, вообще не твоё. Тем более, твоя походка. У тебя это врождённая хромота?

Макс кивнул, опустошённо смотря перед собой.

– Ну вот. Прихрамывающий демон – это вообще не в какие ворота. Извини.

Колесников ушёл, а Темников остался стоять с зажжённой сигаретой, которой ни разу так и не затянулся. Пепел упал на его лакированные чёрные туфли. Достав из сумки бутылку коньяка, которую собирался распить с труппой после премьеры, Макс сделал из неё несколько добротных глотков и медленно пошёл в сторону остановки.

***

– Твоя территория, говоришь? – Темников начинал выходить из образа тихого садиста и с каждым словом терял самообладание. – А теперь, уёбок, ты на моей территории. И я могу делать с тобой, что захочу. Твоя, сука, территория?! А я может просто хотел превозмочь себя, доказать себе и другим, что могу не только ручкой орудовать, но и что-то на сцене делать! Что я, блять, не хуже вас, которые пять лет ебашили в своих театральных вузах! Вы уже даже на творческие прослушивания приходите звёздами – мы сейчас всех тут раком поставим! А когда у вас на руках дипломы – вы вообще Боги. А мы, так, простые смертные под ногами! Да?! Кстати, о ногах. Ты заметил, какой походкой я шёл к твоей камере? Мне пришлось перенести тяжёлую операцию за границей, чтобы и следа не осталось от того Макса, которого ты размазал по асфальту после премьеры. Я тогда ушёл из театра и на несколько лет закрылся в четырёх стенах и даже, сука, на улицу боялся выйти, каждую секунду думая о своём недуге!!! – Темников уже сорвался на крик и в его чёрных глазах заблестели слёзы. – Я уже больше не хромаю. Но мне тогда было очень больно. А чтобы ты хотя бы приблизительно понимал, что я в тот момент испытывал…, – Макс занёс клинок над ногой Колесникова и со всей дури вонзил его в плоть.

Конец ознакомительного фрагмента.