Бесплодные земли (др. перевод)
Шрифт:
Он рассказал им о долгих днях и коротких ночах в пустыне. Как он шел, держа курс по остывшим кострищам Уолтера, и как пришел, умирающий от жажды, к дорожной станции.
– Там было пусто. Всегда было пусто – с тех самых дней, когда наш громадный медведь только еще заступал на стражу. Там я переночевал и отправился дальше. Это – как оно было… но я вам сейчас расскажу другую историю.
– О том, чего не было, но должно было быть? – уточнила Сюзанна.
Роланд кивнул.
– В этой вымышленной истории… небылице… стрелок по имени Роланд встречает мальчика по имени Джейк. На дорожной станции. Этот мальчик – из вашего мира, из вашего города, Нью-Йорка, и из
Эдди жадно подался вперед.
– А есть в этой истории дверь, Роланд? Дверь с надписью «МАЛЬЧИК» или чего-нибудь в этом роде?
Роланд покачал головой.
– Дверью для мальчика была смерть. Мальчик шел в школу, когда какой-то мужчина… я думаю, это был Уолтер… столкнул его на проезжую часть под колеса машины. Он слышал, как человек этот еще сказал что-то вроде: «Дайте пройти, пропустите меня, я священник». И Джейк увидел его – на какой-то миг, – а потом оказался уже в моем мире.
Стрелок умолк на мгновение, глядя в огонь.
– Сейчас я на минуту прерву свой рассказ о парнишке, которого не было, и вернусь к тому, что случилось на самом деле, хорошо.
Эдди с Сюзанной озадаченно переглянулись, и Эдди сделал рукой слабый жест, смысл которого выражался примерно так: «после вас, дорогой мой Альфонс».
– Как я уже говорил, на станции не было никого. Пусто. Но там была водяная колонка, она все еще работала. На задах конюшен, где когда-то держали сменных лошадей для карет. Я нашел ее по звуку, но я все равно бы нашел ее, даже в полной тишине. Я чувствовал запах воды, понимаете? Когда ты так долго идешь по пустыни, умирая от жажды, ты нутром ее чуешь, воду. Я напился, потом завалился спать. Проснувшись, я снова пил. Мне хотелось выпить всю воду, которая там была… это как лихорадка, как жар. То лекарство, что ты принес мне из вашего мира – Астин, – штука хорошая, Эдди, но есть такой жар, которого не унять никакому снадобью. Я знал: мое тело нуждается в отдыхе, но мне пришлось приложить всю свою волю, чтобы остаться там на ночь. Наутро я себя чувствовал отдохнувшим и свежим. Наполнил свои бурдюки и отправился дальше. Я ничего там не взял – только воду. Это самое главное в том, что случилось на самом деле. Я ничего не взял.
Тут Сюзанна заговорила своим самым ласковым и рассудительным голосом a la Одетта Холмс:
– Ну хорошо, так оно было на самом деле. Ты наполнил свою бурдюки и отправился дальше. А теперь расскажи нам о том, чего не было, Роланд.
Стрелок на мгновение выпустил челюстную кость из рук, сжал кулаки и потер глаза… такой странный, ребяческий жест. Потом снова схватился за кость, словно бы для того, чтобы придать себе мужества, и продолжал:
– Я загипнотизировал мальчика, которого не было. С помощью одного из моих патронов. Я давно обучился этому трюку… у Мартена, как ни странно… у придворного колдуна моего отца. Мальчик поддался легко. Пребывая в гипнотическом трансе, он мне рассказал обо всех обстоятельствах своей гибели, я вам про них уже говорил. Когда я выудил из него достаточно – дальше было уже нельзя, иначе я мог причинить ему боль, – я велел ему спать и по пробуждении забыть обо всем. О том, как он умер.
– Да уж, кому, интересно, хотелось бы помнить такое? – пробормотал Эдди.
Роланд кивнул.
– Это точно: кому? Транс его сам собой перешел в здоровый естественный сон. Я тоже лег спать. Когда мы проснулись, я сказал парню, что мне нужно поймать человека в черном. Он понял, о ком я: Уолтер тоже ночевал на этой дорожной станции. Джейк его испугался и спрятался.
– Я спросил, нет ли на станции чего поесть. Я был уверен, что есть. Мальчик выглядел вполне здоровым… это все климат пустыни, в нем все сохраняется лучше… но чтобы жить, надо есть. У мальчика было немного вяленого мяса, и еще он сказал мне, что там есть подвал. Сам он туда не спускался. Сказал, что боится. – Стрелок умолк на мгновение, окинув Эдди с Сюзанной вдруг помрачневшим взглядом. – И правильно делал, скажу я вам, что боялся. Я нашел там еду… но еще я наткнулся на Говорящего Демона.
Эдди уставился на кость в руках у Роланда широко распахнутыми глазами. Оранжевый свет от огня плясал на древних ее изгибах и колдовских обнаженных зубах.
– Говорящий Демон? Ты хочешь сказать, эта штука..?
– Нет. Да. И да, и нет. Выслушайте до конца и вы все поймете.
Он рассказал им о нечеловеческих стонах, что доносились из-под земли в самом дальнем углу подвала; о струйке песка между древними плитами каменной кладки в стене. Как в стене открылась дыра, и он подошел к ней, а Джейк кричал сверху, чтобы он вылезал.
Он приказал демону говорить… и демон заговорил, голосом Элли, той женщины со шрамом на лбу, у которой был в Талле бар. По Отстойнику проходи не спеша, стрелок. Пока ты идешь с мальчиком, человек в черном держит душу твою у себя в кармане.
– По Отстойнику, ты сказал? – вздрогнув, переспросила Сюзанна.
– Да, – Роланд внимательно на нее посмотрел. – Это название о чем-то тебе говорит, я не прав?
– Да… и нет.
Она колебалась. Частично из-за того, догадался Роланд, что ей не хотелось вообще говорить о вещах, для нее болезненных. Но в большей степени – потому, что ей не хотелось запутывать дальше и без того запутанную историю опрометчивыми рассуждениями о том, чего не знает сама. И это его восхищало. Его восхищала она.
– Говори только то, в чем уверена, – сказал он. – И ни слова больше.
– Хорошо. Отстойник – место, известное Детте Уокер. Она о нем знала, она о нем думала. Отстойник – это на слэнге. Она подслушала, как о чем-то таком говорили взрослые, сидя на крыльце, дуя пиво и вспоминая о прежних денечках. Место испорченное, бесполезное. Или и то, и другое вместе. Что-то в этом Отстойнике было такое… в самом понятии о нем… что тянуло ее к себе, Детту. Только не спрашивайте меня, что. Когда-то я, вероятно, знала. Но больше не знаю. Не хочу знать.
– Детта украла у синей Тетки китайское блюдце – из тех, что мои папа с мамой ей подарили на свадьбу – и отнесла его в этот Отстойник… ее Отстойник… чтобы разбить. На помойку, где мусор. Большую такую свалку. Уже потом, позже, она иной раз цепляла парней в придорожных закусочных.
На мгновение Сюзанна умолкла, понурив голову и крепко сжав губы. Потом подняла глаза и продолжала:
– Белых парней. Они приводили ее на стоянку, сажали к себе в машину… а она их дразнила, ну вы понимаете, распаляла и убегала. Эти стоянки… они тоже были Отстойником. Детта играла с огнем, но она была тогда молода и проворна, и ей нравились эти опасные игры. Позже, в Нью-Йорке, она делала вылазки в магазины… но об этом вы знаете. Оба. Всегда в хорошие магазины… «Мейси», «Гимбел», «Блюминдейл»… и воровала там всякие побрякушки. И каждый раз, когда она собиралась в такой «загул», она говорила себе: «Сегодня я собираюсь в Отстойник. Чего-нибудь слямзить у этих белых ублюдков. Что-то действительно дельное, а потом разломаю его к фигам».