Бесплотные герои. Происхождение образов "Илиады"
Шрифт:
Греческие авторы рассказывают, что Ахилл являлся во сне и наяву морякам, указывал кораблям путь в гавань и место стоянки. Все его святилища (Ахиллейоны) расположены на морских побережьях (есть Ахиллейон и возле Трои). Ахилл не случайно сын морской нимфы. Взять его быстрых, как ветер, бессмертных коней — их подарили его отцу Пелею, по одной версии, все боги во главе с Зевсом, а по другой — Посейдон, бог моря. Обе версии упоминаются в «Илиаде» (ср. XVII, 443 и XXIII, 278). Дядя Ахилла, рожденный тоже морской нимфой и тоже Аякид, носит имя Фок(ос) — «тюлень». Это эпоним Фокиды. Тем самым Ахилл и Аякс оказывается героями, весьма близкими фокидским мореходам, основавшим на малоазийском побережье колонию Фокею (впоследствии она стала ионийской — самой северной из ионийских колоний).
Любопытно, что и в «Илиаде» Ахилл (подобно Аяксу) защищает корабли греков, и даже отступившись от своих защитительных
Быстроногость была необходима такому герою, потому что он должен был немедленно являться в случае беды — как скорая помощь. Кстати, быстроногим именовали в гимнах и Аполлона, в функции которого также входило покровительство на море. Позднейший помощник «на водах» святой Николай Угодник (Николай Мокрый) был тоже скор — в описаниях его чудес формула: «И приде скорый на помощь святой Никола, по морю хождаше яко по суху».
Как можно полагать, эолийские колонисты, прибывшие в Троаду из Центральной Греции и имевшие покровителем Ахилла, завезли в Малую Азию его культ. А уж в Троаде этот культовый образ, войдя в эпос, вступил в конкуренцию с образом Агамемнона — покровителя более ранней волны колонистов. Отсюда представление о неприязни двух героев. Кроме того, при введении образа в центр эпопеи певцы столкнулись с необходимостью как-то объяснить его отсутствие в начале и в конце ее. С отсутствием в конце войны справиться просто: надо лишь дать герою погибнуть раньше. Чтобы обеспечить отсутствие в начале, пришлось придумать воздержание от боев и его причину — обиду, ссору. Но не столь важна была сама эта придуманная ссора, сколько то, что она отразила типичную ситуацию в верхах греческого общества того времени. И важно, как эта ссора была подана в поэме, с каким отношением певцов, в каком свете, с какой оценкой.
Мотив ссоры двух вождей, каким он оказался в «Илиаде», изменил идейное звучание поэмы и сделал ее чрезвычайно актуальной и популярной. Воспевание и оправдание восточной экспансии греков отошло на задний план, а на передний выступило осуждение раздоров среди греческих вождей. Раздался звучный призыв к единению. Для греческой аристократии это означало консолидацию сил перед лицом возникшей угрозы — подъема и укрепления демократических слоев в обществе. Для греческого же народа в целом суть призыва была в ином, ибо с востока вставала серьезная опасность, угрожавшая самостоятельности и самому существованию греческого народа — там возникали крупные и агрессивные империи: Фригия, Лидия, Мидия, Персия. Своевременность этого призыва к единению вскоре подтвердила история.
7. ДИОМЕД
Из всех молодых героев «Илиады» Диомед — самый мужественный, упорный и воинственный. С точки зрения эпического идеала воина-героя — поистине безупречный. Ахилл и Гектор совершали ошибки и проступки, Диомед — никогда. В своей безмерной отваге он в битвах нападал и на богов, ранил Афродиту и Ареса.
С конца прошлого века ученые стали замечать любопытные соотношения Диомеда и Ахилла. К. Роберт определил это соотношение как скрытое соперничество двух параллельных фигур, которые исключают одна другую. У. Виламовиц выразил свое мнение о Диомеде так: «Это столь мощный боец, что он и Ахилл, собственно, взаимоисключаются». То же повторил и Э. Бете. М. Нильсон констатировал: «Эти двое никогда не бывают вместе — стоит Ахиллу появиться на сцене, как с нее исчезает Диомед, и наоборот, лишь только вновь появится Диомед, тотчас исчезает Ахилл». Единственные эпизоды, где они могут знать о существовании друг друга, — это погребальные игры и возвращение послов, побывавших у Ахилла, с его отказом от примирения; узнав об отказе, Диомед сурово осудил Ахилла. Д. Ломан так сформулировал основную идею: Диомед — двойник Ахилла.
Многие авторы разрабатывали эту идею. Они подметили целый ряд поразительных сходств этих двух образов. Это бы еще ничего, что оба характеризуются как самые храбрые и сильные среди ахейцев (хотя самым-самым должен был бы считаться кто-то один из них). Ничего, что оба мыслятся как юные (хотя у Ахилла взрослый сын, а Диомед участвовал во взятии Фив за десять лет до того). Ничего, что оба пользуются личным покровительством Афины (в «Илиаде» только они двое). Но сходства гораздо конкретнее, специфичнее — это сходства в редкостных особенностях. У обоих, и только у них двоих, Афина зажигает пламень вокруг головы; у обоих доспехи, сделанные богом Гефестом; оба сражаются с богами (правда, Ахилл только с богом реки); Аполлона оба преследуют, и оба отступаются. Кроме того, оба срамят Агамемнона; оба вступают в поединок с Энеем, и оба раза Энея спасает божество; оба сражаются с Гектором. Ахилл убивает Гектора, но и Диомед близок к этому: только бог спас Гектора от гибели в столкновении с Диомедом. И самое эффектное: Ахилл погиб от стрелы Париса, попавшей в пяту, и Диомед тоже поражен стрелой Париса, и тоже — «в десную пяту».
Заметим, что в этом сходстве фигур Диомед несет оттенок некоторой вторичности: у Ахилла оружие от Гефеста обусловлено сюжетом (прежнее он отдал Патроклу, а тот погиб, и Фетида выпросила у Гефеста новое оружие для Ахилла), а Диомед таких приключений не имел, оружие от Гефеста у него никак не мотивировано и, видимо, дано ему просто затем, чтобы он не отставал по престижности экипировки от Ахилла. Поражение Ахилла в пяту вполне понятно: как же иначе его убить, ведь, по мифу, он уязвим только в пяту, ибо за это место его во младенчестве держала мать, закаляя то ли в огне, то ли в водах Стикса, реки царства мертвых. Диомед же такой закалки не прошел, и Парис угодил ему в пяту только по одной причине — чтобы уподобить его Ахиллу.
Итак, в «Илиаде» это фигура подражательная. Тем не менее обе параллельны.
Есть два возможных толкования этой параллельности. Одно высказал Нильсон: «Вероятно, было два предания о Троянской войне: одно, воспевавшее Диомеда, а другое — Ахилла, и они в конце концов слились в одно…
Гомер взял два параллельных персонажа, которые он нашел в более раннем эпосе». При этом Нильсон считал обоих героев равными, не замечая подражательности Диомеда.
Иное толкование предложил Э. Андерсен. Он полагает, что Ахилл и Диомед были созданы вместе, одним автором, и Диомед был сразу уподоблен Ахиллу — так и задуман: как контрастирующий образ. На первый взгляд, это более правдоподобное толкование: оно объясняет неравнозначность двух фигур. Но объяснение этому можно найти и иное (скажем, одно из преданий было подражательным, то есть возникло позже). А вот взаимоисключение героев с позиций Андерсена трудно объяснить. Оно требует принять гипотезу о слиянии двух поэм, двух версий эпопеи. В одной поэме главным героем был Ахилл, в другой — Диомед. В поэме с Ахиллом не было Диомеда, в поэме с Диомедом был слабо представлен Ахилл.
Кроме того, присмотримся к сходствам этих двух фигур пристальнее. Ахилл убил Гектора, а Диомед только покушался на это, убив возницу Гектора, — да, такой подвиг выглядит бледной имитацией подвига Ахилла. Но в греческом тексте фраза, описывающая дальнейшую схватку героев, оборвана (переводчик сгладил текст, убрав обрыв). В древнейших рукописях сохранились еще две строки, в которых говорилось о возможной смерти Гектора от «меди» Диомеда. О возможной? Почему же она не осуществилась? А это объясняет сохранившееся во всех рукописях «Илиады» продолжение текста: вмешался сам Зевс и, метнув перун, остановил колесницу Диомеда. Это единственный в «Илиаде» случай, когда Зевс мечет перун перед отдельным героем. Средство чрезвычайное! Оно предотвратило то, что должно было произойти и, видимо, происходило в сказании — до того, как певец ввел вмешательство Зевса. А к вмешательству богов певцы эпоса прибегали всегда, когда нужно было объяснить внезапное изменение естественного хода событий или круто изменить старый сюжет. В греческой драме для этого специальным блочным устройством спускали сверху бога на сцену — являлся deus ex machina (бог из машины) и все решал. Так что Диомед все же убивал Гектора — не хуже, чем Ахилл.
Так же обстоит дело и со смертью Диомеда. Исходя из параллельности фигур, она должна быть аналогична смерти Ахилла, а этого в «Илиаде» и во всем Троянском цикле нет. Ахилл пал перед Скейской башней, в ее воротах. Этот эпизод описан в «Эфиопиде», и его не раз предсказывают в «Илиаде». О смерти же Диомеда царица Гекуба в «Илиаде» молится Афине: «Дай, о богиня, да сам он ныне, погибельный, грянется ниц перед башнею Скейской!» (VI, 306–307). Сын Гекубы царевич Парис только ранил Диомеда (в XI песни). Но автор (или авторы) «Илиады» и не мог дать Диомеду умереть: он еще понадобится в других поэмах — для поездки на Лемнос за Филоктетом, чей лук должен окончить войну, и для похищения Палладия. Однако в некоторых версиях Троянской эпопеи главная роль в этих предприятиях принадлежит Одиссею, а не Диомеду. А кое-где в «Илиаде» остались следы того что в одной из версий, включенных в нее, Диомед все-таки был убит. В V песни мать Афродиты утешает раненую богиню: кто на богов ополчается, тот неминуемо погибнет сам, Диомед не придет домой, и жене его Эгиалее суждено возопить по убитом супруге.