Беспокойные звезды
Шрифт:
— Мама позаботится об этом, — поклялся Дариус, и мой пульс ускорился от ощущения, что Завеса стала тоньше, и, клянусь, я услышала крик, доносившийся с ветром, проносившимся по пещерам. Одна чистая, мучительная боль, принадлежавшая тирану, мертвому лежащему у наших ног.
Макс, Сет и Калеб положили руки на спины Дариуса и Ксавьера, их взгляды выражали смесь облегчения, шока и благоговения.
Джеральдин шагнула вперед, высоко задрав подбородок и выпятив грудь.
— Действительно великая новость, — выдохнула она. — О, судьба поет песню веселых ветров. Как будут чирикать птицы и болтать жуки в этот день. Ибо Хромого
Габриэль подошел и встал рядом с Орионом, сжимая его руку, и все мы разделили этот момент победы. Затем мой брат улыбнулся нам с Тори, указывая на проход, ведущий к яркому дневному свету.
— Пришло время заявить о своей славе. Солнце ждет, чтобы улыбнуться новым королевам, — сказал он.
Я посмотрела на своего близнеца, в моей груди нарастало предвкушение того, что должно было произойти. Мы сделали это. Это больше не было мечтой или надеждой. Мы выиграли войну. И теперь нам нужно было править королевством, изучать сто тысяч вещей и исправлять столько ошибок. Жители Солярии рассчитывали на нас, и я была чертовски благодарна, что мне не пришлось брать на себя эту роль в одиночку. Мы пришли в этот мир вместе и вместе завоевали свои короны. От несчастья к удаче мы прошли путь бок о бок. И когда мы выходили из тьмы, я знала, что мы всегда будем неразрывно связаны тремя вещами.
Наши короны.
Наша история.
Наши души.
ГЛАВА 113
ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ
— А ты готова? — спросила я, глядя на Дарси в ее струящемся темно-синем платье со стразами в лифе и накидке из серебряного плетения, свисающей с ее плеч, которая тянулась позади нее, как вуаль, пока она шла.
Мой наряд соответствовал ее, хотя мое платье было черным, что стало чем-то вроде темы нашего гардероба, когда мы появлялись в таких случаях. Джеральдин утверждала, что это произошло потому, что людям нужна преемственность после многих лет неопределенности и испытаний войны, но у меня было ощущение, что это было сделано для того, чтобы людям было легче отличать нас друг от друга.
— Я думаю, что какая-то часть меня навсегда останется бедной девчонкой в старой пижаме с кроликом, свернувшейся калачиком на углу дивана, который одновременно служил и нашей кроватью, — ответила она с кривой улыбкой. — Но кроме этого — да.
— Да, — повторила я, взглянув в огромное позолоченное зеркало, которое стояло напротив нас в вестибюле Дворца Душ. Джеральдин изо всех сил старалась очистить это место от налета присутствия Лайонела, но некоторые призраки все еще оставались. В этих стенах была запечатлена боль, подобную которой мы никогда не забудем. Но мы не могли позволить, чтобы память о Лайонеле навсегда запятнала это событие. Итак, мы снова вернулись, хотя бы только для официальных мероприятий. И я не был уверена, что может быть более официальным, чем коронация.
Меня было не узнать в девушке, которая бродила по улицам Чикаго, воровала супербайки ради быстрых денег и пила текилу в сомнительных барах, но в моих зеленых глазах все еще пылала та же самая искра бунта. Я все еще была собой. Теперь я была намного лучше этого.
Это были месяцы скорби и возмещения ущерба, переселения и обновления, и теперь, после шести изнурительных месяцев, мы наконец почувствовали,
Я фыркнула, подняла подбородок и попыталась выглядеть царственно — что бы это, черт возьми, ни значило.
Достигла я этого или нет, было под вопросом, но я обнаружила, что время истекло, когда Джеральдин промчалась через комнату в суетливом вихре серебряной тафты и распахнула двойные двери, не сказав ни слова, чтобы спросить, готовы ли мы.
Палящее летнее солнце заставило меня щуриться, когда я смотрела на бесконечную толпу, собравшуюся за ступенями, ведущими на балкон, окружающий дворец. Выглядело так, будто все придурки со всей Солярии пришли посмотреть, как на наши головы возлагают короны.
Я проглотила комок в горле и еще раз обменялась взглядом со своей близняшкой, прежде чем сдаться неизбежному и выйти на балкон вместе с ней рядом со мной.
Наши маленькие драконы вылетели из дворца и полетели над толпой, принимая участие в праздновании сами, а я с улыбкой наблюдала за их крошечными телами, движущимися по воздуху.
Толпа аплодировала, размахивала транспарантами и пела песни, которые я не могла разобрать. К нашим ногам швыряли цветы, а Фейри выкрикивала нам признания в любви и верности. Я заметила табличку, умоляющую меня бросить Дракона и выйти замуж за парня, который ее держит, и я фыркнула самым некоролевским смехом.
— Ни единого шанса, — прорычал Дариус, выйдя из того места, где он ждал, и предложил мне руку.
— Ты похож на одного из тех рождественских щелкунчиков, — сказала я ему, когда мой взгляд пробегал от черных ботинок на его ногах, через приталенный кроваво-красный костюм и рубашку с рюшами, вплоть до идеально растрепанных черных волос, которые спадали на его глаза, как всегда. — Тебе просто нужен цилиндр.
— А ты выглядишь как салфетка от туалетной бумаги, — парировал он, его губы коснулись моего уха, когда он наклонился ближе, чтобы заговорить со мной. — Я с нетерпением жду возможности поискать кожу под многочисленными слоями этой штуки, когда мы здесь закончим.
— Только если ты наденешь шляпу, — поддразнила я, и он ухмыльнулся мне тем совершенно отвратительным образом, который всегда приводил меня в ярость.
— Твои идеи ролевых игр действительно принимают некоторые интересные обороты, — сказал он, и моя улыбка стала шире.
Орион, сидящий по другую сторону от Дарси, тоже был одет в красное, такой же взъерошенный, в рубашке и с бородой, так аккуратно подстриженной, что казалось, будто кто-то провел по ней линейкой. Они оба были для нас как подставки для книг, и я улыбнулась ему, позволив Дариусу увести меня от дверей.
Крики толпы стали невероятно громкими, когда мы проходили мимо, и я едва заметила трон Гидры, который был вынесен сюда и ждал нас, пока мы не оказались прямо перед ним.
Дариус и Орион повернулись к нам лицом, а затем упали перед нами на одно колено, первыми присягнувшие новому порядку.
Я не могла не ухмыльнуться Дариусу, когда он склонил голову перед моими ногами, и почувствовала, как его зубы впились в кожу моей лодыжки сквозь юбку, как будто он точно знал, насколько самодовольной я выгляжу в тот момент.