Беспредел по-русски (Цезарь - 3)
Шрифт:
– Давай, - скомандовал Яковлев.
– Пока Сашку оперируют, мы успеем и поесть, и свои дела обсудить.
– Серьезно он ранен?
– спросил Илья с набитым ртом.
– Серега ругается и плюется. Впрочем, он всегда ругается. Сашку только то и спасло, что он в бронежилете был. Под правой ключицей все разворочено. Его счастье, что он левша. Ты кофе с сахаром потребляешь или без?
– С сахаром, - охотно кивнул Илья.
– А еще с коньяком, шоколадом и хорошим трубочным табаком. Можно все сразу.
Яковлев расхохотался. Подумав, вытащил из внутреннего кармана своей куртки, висевшей на крючке за дверью, заветную фляжку. В ящике стола при детальном изучении обнаружились два маленьких пластмассовых стаканчика. Яковлев понюхал их, издал возглас "ага!", сполоснул и налил в них коньяк.
– Тебе ехать сегодня уже никуда не потребуется, а я в любом состоянии доеду. Давай, за встречу, что ли.
Только почувствовав на языке вкус "Дойны" - Яковлев не изменял своим привычкам, Илья нутром ощутил, что в безопасности. Наверное, для него теперь всю жизнь букет этого коньяка будет ассоциироваться с уверенностью в удаче...
Наевшись, приняв еще пятьдесят грамм, выпив чашку кофе, Илья откинулся на спинку стула и закурил. Так вот оно какое, простое мужицкое счастье-то... Прикрыл глаза от удовольствия.
– Ты спать пристраиваешься, что ли? Не вздумай. Давай, коли уж мы так незапланированно встретились, рассказывай.
– Детально?
– уточнил Илья.
– Желательно.
Илья налил себе еще кофе, маленькими глотками осушил чашку, собираясь с мыслями. И, оглянувшись назад впервые за это время, немало изумился такой долгий путь он прошел всего за месяц. Бегство с завода в Мытищах, обслуживание Аббата - и подспудная раскрутка его на предмет информированности. Чума и Оксанка. Она нравилась Илье, но скорее как сестра, а не как вероятная подружка. После первой встречи никаких споров и разногласий не возникало, она по собственной инициативе выведывала у Чумы что-то интересное и тут же сообщала Илье. Он обещал ей половину того, сколько получал за свою деятельность, плюс убежище на случай провала... Вспомнил Илья и свое изумление. Диспетчер Эдик сообщил ему номер счета в банке, куда Яковлев переводил деньги в счет оплаты. Всего он ожидал - но не таких сумм. А потом еще и Аббат завел такой разговор, что ему позарез требуется свой человек в окружении Чумы. И даже платить за работу готов. Таким образом, Илья получил неплохую легенду на всякий случай. Если его засекут за подслушиванием, можно сказать, что для Аббата старался. Так оно и есть, только к нему данные от Ильи поступали в урезанном виде и через несколько часов после того, как их записывал Эдик. А потом - этот заказ...
– Вот с этого момента поподробнее, - потребовал Яковлев.
Илья пожал плечами. Вот с последним его выездом и в самом деле было много непонятного. Утром Илья явился к Аббату - последние две недели это вошло в распорядок дня, утром приезжать и возить шефа по всему городу. Или сидеть в его квартире, ожидая поездки. Если Аббат никуда не собирался, то чапать к Чуме и выполнять его распоряжения.
Накануне Аббат заявил, что сегодня практически свободный день. Илья даже опоздал минут на пятнадцать - за что получил внушительный нагоняй, потому что шеф сидел на чемоданах. Оказалось, ему срочно нужно уезжать на Кипр. Илья повез его в аэропорт. По дороге Аббат предупредил, что исчезает на пару недель и выдал все инструкции, которые надлежало соблюдать в его отсутствие.
Аббат поручил Чуме какое-то дело, и подозревал, что тот не приложит особых усилий для его выполнения. Для контроля направил к нему Илью. Задача последнего сводилась к тому, чтобы торчать дома у Чумы и своим присутствием напоминать о деле. Далее, Чуме должен был позвонить человек, который позовет Илью к телефону и сообщит место. От Ильи требовалось доставить туда группу братков и проконтролировать, чтобы они все сделали чики-чики. Что именно, Аббат говорить не стал, упомянул лишь, что на месте все станет ясно.
Илья возражать не стал, поперся к Чуме, где его уже ожидала рабочая бригада. Через пару часов ожидания позвонила какая-то баба, назвала адрес, марку и номер машины и тут же положила трубку. Царицыно. Илья повез туда всю буйную компанию, по дороге из отрывочных реплик уяснил, что едут на "заказ". На место прибыли загодя, клиент еще не нарисовался. А когда явился, у Ильи отвисла челюсть...
– Значит, заказал Аббат, - протянул Яковлев.
– Немного странно. Что-то я не могу сообразить, чем ему так помешал Цезарь... Ну ничего, на хитрую жопу есть хрен с винтом, выкрутимся.
– Валер, у меня просьба личного характера. Оксанку пристроить надо. Кстати, она говорит, что знакома со Светой Антоновой. Это кто?
– Сашкина жена, - пояснил Яковлев.
– Оксана, Оксана... Не помню такую.
– Рыжая, - подсказал Илья.
– Ах, рыжая? Рыжая... Все равно не помню. Ладно, я узнаю, что она из себя представляет. Считай, я обещал тебе позаботиться о ней. Если мы не успеем вывезти ее до твоего побега, в сообщениях диспетчеру называешь ее Вегой. Понятно?
В дверь кто-то осторожно царапнул. Илья пулей метнулся в туалет, и почти сразу услышал голос Сереги(
– Эй, братан, выходи. Свои.
Илья, переводя дух, вышел. Серега задрал белье на койке, уселся. Вид у него был измотанный, но довольный.
– Как?
– спросил Яковлев у врача.
– Как в сказке. Два куска железа в груди. Вытащил оба, понятно. Вместе с мясом. До костей не достало, и то слава Богу.
– Ты скажи - жить будет?
– А черт его разберет!
– беспечно отозвался Серега, моя руки в раковине.
– Я почем знаю... Вообще-то, с чего ему помирать? Если только от потери крови. Так-то ранение серьезное, но неопасное. Единственное, организм у него далеко не железный. Износился парень за эти годы. И ногу ему прострелили всего два месяца назад, еще хромать не перестал.
– Я в предбаннике смотрел - показалось, что там до легких все выворочено, - сказал Яковлев.
– Не, даже ребра целые. Он везучий, - он хмыкнул.
– Правда, везет ему что-то не очень. Второй раз я его штопаю, и второй раз у меня под рукой ни тиопентала, ни другой дряни для общего наркоза нет.
– На живую резал?
– ужаснулся Илья.
– Не совсем. Морфин внутривенно капельно ему, стакан спирта внутрижелудочно себе, новокаином обколол и поехали. Вон, до сих пор балдеет. Песенки поет. Прикинь, да? У него ни слуха, ни голоса, да еще и язык заплетается! Я его режу, а он мне под руку подвывает - ой мороз, мороз...
Илья хмыкнул.
– Он спит?
– спросил Яковлев.
– Какое - спит! Я ж говорю - тащится с морфина. Хочешь, попробуй поговорить с ним, только он, по-моему, с такой дозы нифига не соображает. Я ему три куба вкатил.
– Спятил?
– прошептал Яковлев.
– Он с овердозы сейчас прямиком к праотцам отправится.
– Нифига ему не будет. Вес-то какой? Правильно, почти сто. Потом, я ему один кубик подкожно сделал, а два - в капельницу. Это ничего, ерунда для него. Он же два месяца на игле сидел. Ножка бо-бо, вот и кололся. Ему после войны еще и от этого дела лечиться придется. А может, и так бросит.