Беспризорница Юна и моркие рыбы (Книга 1)
Шрифт:
Дома воробья, конечно, ругали, - папа надавал ей затрещин, мама допытывалась, где она шлялась, а потом они в два голоса кричали, что такая неблагодарная дрянь, как она, никогда не выйдет в люди. А воробей молчала. Не сказала воробей, что она не хочет ни в какие люди. И не сказала про белую птицу. А просто, когда ложишься спать и закрываешь глаза - то вот оно, снова как тогда, голубое небо и белая птица в нем.
– А может, тогда и вовсе ничего не случилось, ну, когда Юна сказала это; а случилось потом, постепенно, за много следующих дней, ведь если долго повторять такое красивое имя: "Белый Ворон... Белый Ворон... Ворон, Ворон. Белый, Белый", - то сама не заметишь, как влюбишься в него...
– В кого - в имя?
Да, здесь действительно легко запутаться, а потому лучше просто сказать, что воробей перестала плакать.
Беспризорница Юна и воробей смотрели и смотрели друг на друга. Но наконец Юна шевельнулась, шмыгнула носом и сказала:
– Белый Ворон. Ты сказала - ты знаешь про Белого Ворона.
– Я...
– тут воробей запнулась. Все встало на свои места. То есть - она была воробей, и она сидела на той же самой крыше, где и всегда, и никакого Белого Ворона.
– Я нис...
– сказала воробей с отчаяньем.
А вот этого совсем уже нельзя было говорить. Воробей иногда говорила некоторые слова не как люди, и за это ее всегда дразнили все, кто попало. Но сейчас ей было все равно.
Но беспризорница Юна поняла совсем по-другому. Она хмыкнула и нетерпеливо сказала: - А я беспризорница Юна, здрасьте!.. Послушай-ка, Нис! Ты должна мне рассказать, мне это вот так нужно!
– она чиркнула пальцем по горлу.
– Так я и знала, что меня ноги не зря завели на эту крышу!.. Эй, Нис! ты молодец, что здесь сидела и хотела все рассказать мне - ты правильно хотела. Рассказывай!
– Я ниснаю и ниснаю и ниснаю и ни-и-ис!..
– закричала воробей зажмурившись от отчаяния. Стало тихо. Воробей почувствовала, как слезы пробираются сквозь зажмуренные глаза наружу. И тогда она сказала: - Я хотела... Но у меня ничего нет. А про Белого Ворона - это ты сказала, а я... я просто придумала себе про белую птицу... чтоб у меня что-нибудь было.
Когда она отжмурилась, беспризорница Юна сидела рядом на краю крыши и вытаскивала из кармана какую-то коробочку. Спичечную, вот какую, - и достала оттуда что-то маленькое и кривое, вставила себе в зубы, зажгла спичку - и выпустила целую струю дыма.
– Тебя мама не ругает?
– спросила воробей в ужасе, сквозь слезы.
– Мама...
– буркнула беспризорница Юна.
– Мама меня заперла на ключ, чтоб я никуда не ушла. А я все равно ушла - через окно!
– Она сплюнула и вытянула шею, чтобы посмотреть, как плевок летит вниз и исчезает в темноте. Город лежал внизу и впереди, со всех сторон, мерцал всеми своими огнями, окнами, светофорами и фарами.
– Я ей записку написала, - сообщила Юна.
– Что вернусь, и все такое. Я ей говорю, что мне надо - а она реветь... как ты, точно! Ну ничего, она потом узнает. Все вы потом узнаете, - пообещала Юна.
– Эй, ну, хватит тебе тут!..
– Фу-у...
– сказала беспризорница Юна потом, потому что воробей все плакала и плакала.
– Как вы мне, девчонки, надоели все! Ну хочешь... пойдем вместе!
Слезы у воробья высохли в один момент.
– ...Куда?..
– Искать Белого Ворона! А ты думала - котлеты есть?
– Я ни-ис!..
– испуганно закричала воробей. Но Юна уже выбросила щелчком окурок далеко вперед, и вскочила.
– А я - беспризорница Юна!
– И тут случилось целое представление.
– Кто со мной - тот герой!
– выкрикнула Юна.
– А кто без меня - тот паршивая свинья!..
Никогда еще на этой крыше не было так громко! Воробей глядела на Юну во все глаза, боясь шевельнуться, а Юна - она скакала, прыгала, размахивала руками, кричала, пела, и чуть не свалилась вниз!..
– Голова и руки - это я.
Ля, ля, ля!
А две мои ножки
Это две кошки,
Две мои ножки
Это две кошки!!!
Наконец, запыхавшись, она шлепнулась обратно на край рядом с воробьем.
– Ну вот, - сказала она и взглянула вниз - а город лежал себе, помаргивая фонарями, и знать не знал про беспризорницу Юну, выросшую здесь, знакомую с каждым закоулком и собирающуюся покидать его!..
– Вот, - сказала Юна потише, и взглянула на воробья, испуганно замершего на краю.
– Короче, - сказала Юна. Завтра. Когда встанет солнце. Я буду ждать тебя где кончается город - ну, большое кольцо, там такой шлагбаум, знаешь?..
"Ни-ис..."- подумала воробей, но вслух сказать не решилась. Она побоялась, что Юна опять начнет скакать, и все-таки свалится с крыши.
А Юна, чувствуя себя очень важной, подумала, что бы еще такого важного сказать, но ничего не придумала, и решила просто повторить:
– В общем, запомни, завтра, когда встанет солнце. А если ты опоздаешь, то я буду знать, что ты расхотела идти, и пойду одна, понятно?
– Юна почесала нос, и объявила: - Все!
– Поднялась.
– Я пошла, мне надо еще на последнюю электричку... по важному делу.
И она побежала вприпрыжку к чердачному люку, и уже было нырнула в него, но потом оттуда донесся ее голос:
– Э-эй! Нис! Я забыла! Возьми где-нибудь одеяло!
– У меня нет, я ни-и...
– закричала воробей, но из люка раздалось: - Так укради где-нибудь!
– и все стихло, и воробей опять сидела одна на крыше. А город...
5. В ПУТЬ!..
Юна встрепенулась: кажется, она заснула. Но тогда всего на секунду, журчала вода внизу, а Санта смотрела на нее с ожиданием. Юна глотнула, потом сказала:
– Я вспомнила.
– (И услышала свой голос как будто со стороны - это всегда так, когда целую ночь не спишь.) - Я забыла, - сказала Юна, - а теперь я вспомнила. Я же не пойду... в замок.
– Почему?
– спросила Санта.
– Потому, - сказала Юна, возвращаясь к своему голосу, - что кончается на у. Я ухожу...
– она запнулась, потому что вспомнила: тайна? Но как-то сейчас было не так; тайна вроде как сдулась, как воздушный шарик - может уже никакой тайны и не было вообще?..
– Я ухожу искать Белого Ворона, - сказала Юна поспешно и, насупившись, глянула на Санту: может она теперь еще засмеется?