Бессердечная
Шрифт:
– Принимать ванну некогда, но мы ничего не расскажем вашей матушке, – бормотала она, вертя в руках белое муслиновое платье Кэтрин. Намочив мочалку, Кэт принялась смывать муку с лица. И как только она ухитрилась вымазать даже уши?
– Ты, кажется, сегодня собиралась в город? – спросила она, пока Мэри-Энн стягивала с нее платье и сорочку.
– Я и ходила, но было ужасно скучно. Все только и говорят, что про бал. Вот уж глупости, что в нем интересного? Ведь Король чуть не каждый день устраивает праздники.
Взяв
– Много было разговоров о новом придворном шуте, у которого сегодня дебют. Джек похвалялся, что устроит ему посвящение: украдет шутовской колпак и испортит бубенцы.
– Что за ребяческие выходки!
– Вы правы. Джек ужасно бестолковый. Впрочем, все валеты таковы.
Мэри-Энн помогла Кэт надеть чистую сорочку, усадила на табурет и стала расчесывать ее темные волосы.
– Но кое-что интересное я слышала. Башмачник уходит на покой и собирается к концу месяца продать свою лавку.
Мэри-Энн ловко закрутила волосы, подхватила подносик со шпильками, кое-где коснулась волос воском – и вот уже на затылке у Кэтрин красуется изящный пучок, а лицо обрамляют жизнерадостные локоны.
– Башмачник? С Мэйн-стрит?
– Он самый. – Мэри-Энн повернула Кэт к себе лицом и таинственно зашептала. – Я как об этом услышала, сразу подумала, какое это чудесное место. Для нас.
Кэт широко раскрыла глаза.
– Черви-козыри, а ты права! Совсем рядом с игрушечным магазином…
– И прямо по дороге к той симпатичной белой часовне. Подумать только, какие свадебные торты можно будет печь.
– Ах! А на открытие можно напечь пирогов в виде разноцветных сапог – в честь хозяина, сапожника. Начнем с классики – черничный сапожок, персиковый – но ты только представь, какие открываются возможности. Лавандово-нектариновый, а на другой день бананово-карамельный, посыпанный хрустящими крошками, и…
– Перестаньте! – рассмеялась Мэри-Энн. – Я ведь еще не ужинала.
– Мы должны отправиться туда и все разузнать, ты согласна? Пока другие не узнали!
– Я тоже об этом подумала. Может, завтра? Вот только ваша матушка…
– Скажу ей, что мы идем за новыми лентами. Она и внимания не обратит. – Кэтрин встала на цыпочки. – А когда она узнает о кондитерской, мы объясним ей, что это невероятно выгодное дело, и она не сможет нам отказать.
Широкая улыбка Мэри-Энн заметно потускнела.
– Боюсь, она вряд ли это одобрит. И на выгоду не польстится…
Кэт отмахнулась, хоть и знала, что Мэри-Энн права. Ее мать вообще не одобряла желания своей единственной дочери, наследницы Черепашьей Бухты, заниматься мужским, неприличным для дамы делом. И уж тем более, вместе с жалкой служанкой. Крутиться у плиты, повторяла матушка, подобает только слугам. А особенно ей не нравилась идея Кэтрин потратить приданое на то, чтобы открыть собственное дело.
Однако они с Мэри-Энн мечтали об этом очень давно – вот Кэт иногда и забывала, что мечты еще не сбылись, хотя ее пирожные и десерты были известны во всем королевстве. Король их просто обожал – только это и заставляло матушку скрепя сердце мириться с ее увлечением.
– Ее согласие нам и не нужно, – заявила Кэт, стараясь убедить больше себя, чем Мэри-Энн. У нее все внутри холодело при мысли о том, как разгневается матушка, узнав об их замысле. Чего доброго, еще отречется от дочери… Но все должно обойтись. Кэт очень на это надеялась.
Кэт высоко подняла голову.
– Мы своего добьемся, с одобрения моих родителей или без него. У нас будет лучшая кондитерская в целом Червонном Королевстве. Да что там, сама Белая Королева приедет, когда пойдут слухи о наших роскошных шоколадных тортах и неописуемо нежных слоеных булочках со смородиной.
Мэри-Энн недоверчиво поджала губы.
– Кстати, чуть не забыла, – продолжала Кэт. – В шкафу сейчас остывают три торта. Ты ведь подашь их сегодня вечером? Ах, только сначала нужно посыпать сахарной пудрой! Я оставила пудру на столе. Чуть-чуть, самую малость.
И она показала сколько, сложив пальцы щепоткой.
– Конечно, подам. А какие торты?
– Лимонные.
На лице Мэри-Энн заиграла лукавая усмешка.
– С вашего дерева?
– Так ты уже слышала?
– Я видела, как садовник утром сажал его у вас под окном, и спросила, откуда оно взялось. Ох, и пришлось ему повозиться, чтобы распутать ветки и отцепить их от вашей кровати! А деревце выглядит свежим, будто и не пострадало совсем.
Кэт сжала руки, не понимая, почему ее так смущают разговоры о деревце из ее сна.
– Хм, да… Лимоны оттуда, и я уверена, что эти торты мне удались как никогда. Уже завтра утром о них заговорит все королевство, и все будут спрашивать, когда же они смогут купить наши десерты.
– Да что вы, Кэт, – аккуратно, чтобы не повредить прическу, Мэри-Энн надела Кэтрин корсет через голову. – Все спрашивают об этом уже с прошлого года, когда вы испекли поджаристое печенье с кленовым сиропом.
Кэт наморщила нос.
– Не напоминай. У меня тогда чуть все не подгорело, помнишь? Края получились слишком хрустящими.
– Вы к себе чересчур строги.
– Я хочу быть лучшей.
Мэри-Энн положила руки на плечи Кэт.
– Вы и так лучшая. И я еще раз прикинула: затраты, стоимость аренды лавки господина Гусеницы, ежемесячные расходы, стоимость продуктов в пересчете на нашу суточную выработку, и цены.
Кэт зажала уши.
– От твоих цифр и математики вся радость уходит. Ты же знаешь, у меня от них голова идет кругом.