Бессмертие - Иллюзия и реальность

С. Е. Культин

Бессмертие: Иллюзия и реальность?

В брошюре изложен новый, оригинальный подход к проблеме бессмертия. Путь ее решения автор видит в преодолении жестких эгоцентрических установок западного мышления. Иллюзорна, по мнению автора, не сама идея жизни после смерти, а ее конкретная интерпретация как ЛИЧНОГО бессмертия. Истинное бессмертие заключается не в наивной мечте о вечном существовании ограниченного индивидуального "я", но в глубоком понимании своей причастности "жизни божеско-всемирной", в осознании себя неотъемлемой частью Универсума. Издание адресовано широкому кругу читателей.

Евангелие от Фомы:

19. Ученики сказали Иисусу: Скажи нам, каким будет наш конец? Иисус сказал: Открыли ли вы начало, чтобы искать конец? Ибо в месте, где начало, там будет конец. Блажен тот, кто будет стоять в начале: и он познает конец, и он не вкусит смерти.

В настоящей работе предпринята попытка переосмысления некоторых "самоочевидностей", связанных с проблемой смерти и бессмертия. Последняя рассматривается в контексте мирового эволюционного процесса, свидетелями и активными участниками которого мы, привыкшие называть себя смертными, все являемся. Автору представляется глубоко верной мысль К.Э. Циолковского о том, что знание об истинной природе человека, о его жизни, смерти и бессмертии следует "извлечь из естественных начал вселенной, из ее общих законов". В этой работе мы постараемся

обосновать правомерность подобного "естественно-научного" подхода к обозначенным "вечным вопросам" человеческого бытия. Очевидная безуспешность попыток разрешения мучительной проблемы смерти в европейской культуре, к которой мы себя причисляем, на наш взгляд, во многом обусловлена традиционным для западного сознания "представлением о соматологической идентификации личности" (2), отождествлением себя со своей бренной телесной оболочкой. Между тем, как мы надеемся далее показать, человек, эта, по меткому выражению Тютчева, "игра и жертва жизни частной" являет собой "нечто существенно большее, чем представляет собой, представая перед нами в своей физической и семантической личностной капсулизации" (3). Основанием для данной точки зрения может служить, как будет ясно из последующего изложения, весьма простая, на первый взгляд, вещь, странным образом ускользающая от внимания исследователей, а именно: в мире, наделенном "стрелой времени", смерти индивида предшествует его рождение. Чтобы иметь возможность умереть, надо было сначала умудриться родиться! Таинство смерти предваряет, таким образом, не менее интригующая загадка нашего появления на свет. Но коль скоро это так, то представляется более логичным, оставив бесплодные спекуляции относительно характера будущего посмертного существования, обратиться мыслью "к началу своему", к опыту своего рождения в надежде через разгадку этой "первичной" тайны нашего бытия подобрать ключ к решению проблемы смерти и бессмертия.

I

Что же такого загадочного, спросит читатель, можно усмотреть в факте нашего появления? Если сказать буквально в двух словах, то это совершенно фантастическое количество выбора (отбора), произведенного мыслящей материей в процессе естественноисторической смены поколений от момента возникновения человечества до моего рождения. Появление каждого поколения, т. е. именно этих конкретных индивидов, представляло собой результат случайного выбора из огромного множества потенциально возможных, так сказать, "виртуальных" индивидов, так что общее число всех живших когда-либо на нашей планете составляет непостижимо малую часть по отношению ко всем нерожденным. "Капля в океане" весьма бледный образ этой исчезающей малости! Выиграть в столь фантастической лотерее представляется мне попросту невозможным. "Если бы каждый из нас в отдельности оценил вероятность браков наших достаточно далеких предков, - пишет Б. Оливер, - то пришел бы к заключению, что появление каждого из нас событие совершенно невероятное" (4). Вот именно! В этом все дело. Стало едва ли не аксиомой считать факт своего рождения результатом исключительного везения, счастливейшей случайности. Бытие в этом мире воспринимается "не как нечто необходимое и естественное..., но как редчайший, ничем не обусловленный дар редчайшего, ничем не обусловленного случая" (5). "Я понимаю, - писал Паскаль, - что меня могло и не быть, мое "я" в способности мыслить, но я мыслящий не появился бы на свет, если бы мою мать убили до того, как я стал одушевленным существом. Значит, я не необходим, равно как не вечен и не бесконечен" (6). Итак, понимание своего рождения как события случайного недвусмысленно истолковывается в качестве свидетельства своей смертности. Случаен значит конечен, преходящ. Смертный приговор вынесен, однако, чересчур поспешно.

Паскаль упускает из виду одну маленькую деталь: для того, чтобы мою мать (а равно и отца) могли убить, они, в свою очередь, должны были родиться (не так ли?). А для этого должны были родиться и встретиться их родители, а также родители их родителей и т. д., т. е. должна была реализоваться бесконечная цепочка рождений и браков моих предков, в которой никто не должен был умереть (по крайней мере до произведения потомства), так как в противном случае "я мыслящий не появился бы на свет". Но вероятность осуществления этой цепочки или даже ее фрагмента сколь угодно близка к нулю. Это в корне меняет дело! Случайность случайности рознь. Никому не придет в голову считать чем-то сверхъестественным выигрыш (разумеется, случайный) автомобиля в лотерее, однако ни один здравомыслящий человек не признает хоть сколько-нибудь реальной возможность, допустим, десятикратного повторения такого выигрыша. И тем не менее, обращаясь вновь к факту нашего рождения, каждый из нас, по-видимому, должен считать, что он выиграл в этой "почти невыигрышной лотерее" (7). Это по меньшей мере странно.

Таким образом, при ближайшем рассмотрении оказывается, что мое рождение событие вовсе не такое уж случайное, как это принято считать. Оно слишком невероятно, чтобы быть случайным, а значит, каким-то парадоксальным образом необходимо (8). Естественно ожидать, что выяснение природы этой, по-видимому, еще не познанной необходимости сможет пролить новый свет и на проблему смерти и бессмертия, ибо рождение и смерть суть звенья единого жизненного процесса. Итак, ариадниной нитью, с помощью которой мы надеемся найти выход из лабиринта смерти, будет служить цепочка рождений и браков наших предков. Взяв достаточно большое число звеньев этой цепочки, мы неожиданно получаем чрезвычайно обнадеживающий результат: "появление каждого из нас событие совершенно невероятное". Очевидно, что источник, зародыш этого невероятия должен быть заключен уже в "элементарном звене" цепочки жизненном цикле какой-либо одной родительской пары (например, отца и матери), ибо ему просто неоткуда больше взяться. Действительно, достаточно спросить, какова вероятность моего появления от моих родителей? Ответ ошеломляющ: один шанс приблизительно на сто триллионов (100 000 000 000 000!) -таково число возможных генных комбинаций родительских половых клеток. Как видим, наше появление на свет достаточно невероятно уже па самом последнем шаге, так что оставив в покое ни время наших далеких предков, всецело сосредоточимся на конечном звене цепочки.

II

Поверим на минуту в возможность случайного выигрыша в "почти невыигрышной лотерее": из поистине астрономического числа всех мыслимых родительских генных комбинаций "выпала" именно та единственная, которая дала мне жизнь. Попытаемся ответить теперь на следующий вопрос: предопределено ли было появление моего "я" в момент зачатия, или возможно было возникновение в онтогенезе некоего другого "я"? Чужого "я", не имеющего ко мне настоящему никакого отношения? В самом деле, на базе одной и той же (или генетически идентичной) наследственной матрицы даже в социально однородной среде может реализоваться любая личностная структура из безгранично широкого спектра, континуума потенциально возможных эгоструктур. Моя настоящая личностная форма (обозначим ее, скажем, "я") явилась результатом случайного выбора из бесконечного ансамбля потенциально ВОЗМОЖНЫХ ЛИЧНОСТНЫХ структур: "я1", "я2", ..., "я N" и т. д.

Спрашивается, был ли я обязан самим фактом своего сознания, тем, что я живу и мыслю, именно этому случайному выбору? Думается, ответ должен быть отрицательным. Нелепо полагать, например, что если бы единственный ребенок моих родителей в бессознательном младенческом возрасте в силу тех или иных причин был отдан на воспитание в другую семью, то вырос бы некто "другой", но уже не я. С другой стороны, поставив себя на место человека, выросшего в детдоме или семье приемных родителей, разве могу я, будучи в здравом уме, утверждать, что я осознал себя в этом мире именно благодаря разлуке с моими действительными отцом и матерью? Конечно же, нет, это просто абсурд. Какова бы ни была дальнейшая судьба новорожденного человеческого существа, в какой бы языковой, культурной, природной среде он ни оказался волею случая, несомненно, во всех возможных личностных ипостасях некое сущностное ядро, основа личности остается неизменной, тождественной себе.(9) Поскольку веер виртуальных биографических траекторий индивида расходится не из его колыбели, а уже из лона матери, где он был зачат (коль скоро мы говорим об онтогенезе), то столь же очевидно, что если бы оплодотворение материнской яйцеклетки произошло "в пробирке", плод был выношен "суррогатной" матерью, а ребенок воспитывался третьими лицами, то и в этом случае появился бы не кто-то "другой", но все тот же имярек (разумеется, не в своей сегодняшней личностной форме). Итак, конкретным жизненным обстоятельствам своей биографии (а они могли сложиться не так, как они сложились в действительности, а совсем иначе) я был обязан, как бы это странно ни звучало, лишь формой существования, способом жизнедеятельности, конкретным содержанием своего "я". Но поскольку мне эмпирически, чувственно доступна лишь именно эта личностная форма, я настолько с ней сживаюсь, настолько она кажется мне естественной и единственно возможной, что я начисто забываю о том, что мое нынешнее "я" есть результат случайного выбора из целого океана возможных (но не реализовавшихся) моих (!) "я". Абсолютизация (более чем понятная) воплотившейся личностной формы и породила идею личного бессмертия, заключающуюся в неограниченном во времени сохранении данной личностной структуры, безразлично в виде ли примитивного сверхдолгожительства, загробного райского существования, "имманентного воскрешения" (И.Ф. Федоров) или, на худой конец, "переселения" в кибернетическую машину. (10) Однако можно представить себе и другой путь достижения бессмертия, с очевидностью вытекающий из изложенного выше. Коль скоро не существует разумных оснований связывать факт своего сознательного бытия исключительно с реализацией одной-единственной из бесчисленного множества равновозможных биографических траекторий (в силу своеобразного принципа относительности) (11), то, может быть, имеет смысл перелетать, наконец, судорожно цепляться за свое случайное "я", униженно выпрашивая у вечности еще год-другой, а признать возможность "иных миров", возможность осуществления "своих иных" "я". В самом деле, "к чему горевать мне об утрате этой индивидуальности, когда я ношу в себе возможность бесчисленных индивидуальностей?" (12). Да, но разве появление других моих "я" хоть сколько-нибудь вероятно, спросите вы. Ответим: оно не только вероятно, - оно существует в действительности!

III

Мы имеем в виду прежде всего феномен монозиготных (однояйцевых) близнецов (МБ). "Ничто на свете не кажется мне более удивительным, - писал Дарвин, чем сходство и различие близнецов". В контексте наших рассуждений МБ представляют собой совершенно поразительный объект. Они, как известно, появляются из одной оплодотворенной яйцеклетки (зиготы), которая делится па две дочерние клетки (возможно последующее деление и этих клеток), получающие идентичные наборы генов. Эти клетки расходятся и развиваются в два самостоятельных эмбриона, а затем и взрослых организма, в две личности. Если в обычном случае одиночнорожденного индивида из всего спектра его потенциально возможных, виртуальных биографических траекторий, "линий жизни" наполняется плотью, кровью и разумом лишь одна из них, то в случае МБ сразу две! Поскольку эти материализовавшиеся биографические траектории из всего поля возможных представляют собой две совершенно случайные ветви развития одной материнской клетки, каждый из МБ, по-видимому, не вправе связывать факт своего бытия, своего сознания с одной из них, только с одной из воплотившихся личностных форм. (13) Существование другого близнеца означает существование его второго (с не меньшим основанием его можно считать и первым) "я", его двойника (как тут не вспомнить историю о докторе Джекиле и мистере Хайде, рассказанную Стивенсоном). Бытие каждого из близнецов, таким образом, как бы удваивается. Нечто подобное наблюдается при тяжелых психических заболеваниях, характеризующихся "раздвоением", "расщеплением" личности (14), когда в сознании больного человека попеременно (иногда с периодом в несколько лет) сменяют друг друга две (или более) личностные структуры, два "я". Конечно, "не дай мне бог сойти с ума", но все же, вообразив себя в подобной ситуации, я вполне отчетливо понимаю, что внезапное "переключение" моего "я" ("я1") на некое другое "я" ("я2") вовсе не означает моей смерти (даже при условии невозвращения из состояния "я2" в первоначальное состояние "я1"), не означает перехода из бытия в небытие. (15) Это переход из бытия-1 в бытие-2. "я2" - это мое второе "я"!

"Три лица Евы" - так называется книга американских авторов, в которой описываются метаморфозы личности Евы Уайт - один из наиболее известных случаев "множественной личности" (16). Какой Евы? Несомненно, имелась в виду Ева Уайт. Но ведь "двойники" Евы Уайт: Ева Блэк и Джейн совершенно непохожи ни на Еву Уайт, ни друг на друга, являются "со всех точек зрения" разными личностями! По-видимому, ни Ева Блэк, ни Джейн не являются "превращенными" личностными формами Евы Уайт, но эти три личностные воплощения представляют собой три лица некой безличной "Евы вообще", суть три различные формы проявления одной сущности, особого рода активности высокоорганизованной материи, обусловливающей первичное недифференцированное чувство (или лучше сказать, состояние) "бытия-в-мире". Не Ева Уайт стала вдруг Евой Блэк, нет, а То, что ранее являлось в форме Евы Уайт, теперь приняло форму Евы Блэк или Джейн.

В отличие от патологического случая "множественной личности", когда личностные формы разделены во времени и сосуществуют в рамках одного телесного индивида, генетически идентичного самому себе, в "нормальном" случае МБ (заметим, куда более распространенном) имеет место пространственное разделение личностных форм. Вместе с тем следует заметить, что состояния "я1" и "я2" "множественной личности", будучи локализованы в голове одного и того же индивида, тем не менее сменяют друг друга в различных точках пространства, в которых в тот или иной момент времени находится эта самая голова. Предположим, Павел (человек, страдающий данным заболеванием), переместившись из пункта А в пункт Б, внезапно переходит там в состояние "Петр". Разве эта ситуация не была бы полностью аналогична той, при которой Павел, находясь в пункте А, имел бы в пункте Б брата-близнеца Петра?