Бессмертие оптом и в розницу
Шрифт:
— Я ничего такого и не думал, — соврал Лев Валентинович, слегка скиснув.
Впрочем, его плохого настроения хватило ровно на две минуты. Затем здоровый дух победил, и он снова сделался похожим на любопытного галчонка.
— А о чем тебя расспрашивали следователи?
— Обо всем и ни о чем. Мотив преступления, видишь ли, совершенно непонятен. Как преступник проник в квартиру? Если убийцу впустил Иван, значит, он его знал. И вот что важно — из квартиры ничего не похищено. Ни деньги, ни дорогие вещи… А еще способ убийства — Страшно даже представить такое. Следователь
— Тебе ужасно повезло, что ты сидела на той конференции, — в очередной раз заметил стажер. — Кому ж еще быть в состоянии аффекта, как не брошенной невесте?
— Никто никого не бросал, — возразила Марина, заставив себя проглотить кусок сыра.
Как выяснилось. Лев Валентинович приготовил бутерброды собственноручно, и отказаться от еды Марина сочла невежливым. Кроме того, бутерброды были вкусными — мягкое сливочное масло пропитало ноздреватый хлеб, а на ломтиках сыра лежали прозрачные колесики помидоров и нежные салатные листики.
— Ага, а ты докажи это ментам, если у тебя нет алиби.
Марина вздохнула, соглашаясь. И тут же сказала:
— Очень мило, что ты проявил заботу, но я не могу целый день провести взаперти. Мне уже пора собираться на встречу со следователем. Придется тебе ехать в редакцию одному и там корпеть над пчелиным досье.
— А можно я останусь у тебя? — с надеждой спросил мальчишка, озираясь по сторонам.
— Зачем это?
— Ну… У тебя так клево. Своя квартира и все такое. Я бы музыку поставил. Я у тебя халву видел. Можно съесть кусочек?
— Ладно, оставайся, — разрешила Марина. — Ешь свою халву. И вообще можешь съесть все, что захочется, кроме кактусов.
По правде говоря, было даже хорошо, что он здесь остается. В трудные минуты всегда приятнее возвращаться в дом, где тебя кто-то ждет, пусть даже это всего лишь стажер.
— К телефону не подходи, у меня автоответчик. И вообще — все нужные люди знают номер моего мобильного.
— А если кто-нибудь придет? — спросил Лев Валентинович, облизывая пальцы. За халву он принялся сразу, как только получил «добро».
— Действуй по обстановке, — ответила Марина. — Импровизируй. Если будут спрашивать, кто ты такой, можешь сказать, что ты сын моей подруги.
— Лучше скажу, что я твой сын.
— Ну, ты не очень-то прибавляй мне годы.
— Приемный, — быстро добавил Лев Валентинович. — Значит, можно всех впускать?
— Вот именно.
Марина и представить себе не могла, какие последствия повлечет за собой ее легкомысленное разрешение. Она была убеждена, что на самом деле никто не придет. Все отлично знают, что в такое время она на работе. Иногда по подъездам ходили оптовики и предлагали сахар в мешках, но люди покупали мешки все реже — привычка делать гигантские запасы еды постепенно отмирала. По какой-то невероятной случайности мог явиться местный водопроводчик, который вроде бы существует, хотя его никто не видел. Впрочем, это уже из области фантастики.
Сначала Марина отправилась на вторую встречу со следователем. К разочарованию
Марина и сама постоянно думала о том, кто мог убить Ивана и за что. Ей представлялся огромный тип, похожий на Годзиллу, который снес с петель дверь и в слепой ярости набросился на совершенно незнакомого человека… Однако с дверью все было в порядке.
— С дверью все в полном порядке, — подтвердила сестра Ивана, к которой Марина отправилась после разговора со следователем.
Вообще-то женщины не слишком жаловали друг друга, но сейчас обнялись, словно близкие подруги. Наталья была высокой дамой. Из тех, которым худоба противопоказана категорически. Однако желчный характер не позволял доброму жирку осесть на ее ребрах и хоть немного сгладить все острые углы, которые и делали ее такой неуютной. Кроме того, главный бастион женственности — прическа была подобрана не правильно и совсем ей не шла.
Тем не менее брата она любила и переживала его смерть тяжело. В ее челке Марина заметила новую седую прядь.
— Известие о чьей-то смерти — как наркотик, — горько усмехнулась Наталья. — Одновременно и тонизирует, и разрушает организм. Я чувствую, будто у меня внутри все сделано из железа. Все эти части трутся друг о друга и мешают есть, дышать, вообще — жить.
— В голове не укладывается, — выдавила из себя Марина, устроившись на стуле. Наталья привела ее на кухню и налила две чашки чаю, хотя ни одна, ни другая не испытывали жажды. — Я постоянно думаю о том дне, когда убили твоего брата. Вспоминаю, как сама провела то утро, как вышла с конференции. А Ваня в это время уже был мертв. Кстати, ты не знаешь, что он делал в тот день?
— Знаю, — кивнула Наталья. — Он ездил к тебе.
— Ко мне?!
Вот уж чего Марина совсем не ожидала! Иван был у нее в день убийства, а она об этом даже не догадывалась.
— Он позвонил мне от тебя, — пояснила хозяйка. — Все не мог придумать повод поговорить с тобой по душам. Хотел помириться…
— Надеюсь, ты не винишь меня… Мы расстались по обоюдному согласию…
— А, — махнула рукой убитая горем сестра. — Теперь все равно.
— Может быть, он сказал тебе что-нибудь.., такое… — предположила Марина. — Что-нибудь важное, что может навести на след. Хорошо помнишь ваш разговор?
— Следователи заставили меня вспомнить. Иван обсуждал какие-то бытовые мелочи. И лишь в самом конце сказал, что решил испытать последнее средство для примирения с тобой.
— Что же это за средство? — напряглась Марина. — Последнее, говоришь?
— Я не знаю, он не стал ничего объяснять. Я думала, ты знаешь. Что за последнее средство?
— Нет, я даже представить себе не могу. А он не говорил, что собирается с кем-то встретиться?
— Да нет, конечно, — отмахнулась Наталья. — Если бы он сделал хоть один намек, может быть, убийцу уже нашли бы.