Бессмертный флагман (Чкалов)
Шрифт:
Позади были опыты, расчеты, поддержка профессора Н. Е. Жуковского, названного Лениным отцом русской авиации.
А впереди?
Впереди было сообщение «Вечернего времени», не преминувшего больно лягнуть Нестерова. Газета всенародно объявила, что Нестеров «повторил опыт Пегу». (К чести французского авиатора надо отметить: он, Адольф Пегу,
Впереди было неудовольствие авиационного начальства, которое считало: «Петля связана с большим неоправданным риском, пользы не принесет и практического смысла не имеет».
В утреннем выпуске «Биржевых ведомостей» от 30 августа 1913 года (ст. ст.) не без злорадства сообщалось: «За полет вниз головой поручику Нестерову грозит 30 дней ареста».
Впереди у Петра Николаевича Нестерова оставался ровно год жизни, запоздавшая посмертная слава, прокатившаяся по всему миру.
Еще раз обратимся к документу:
«1. Штабс-капитан Нестеров уже давно выражал мнение, что является возможным сбить неприятельский воздушный аппарат ударом сверху колесами собственной машины… причем допускал возможность благополучного исхода для таранящего летчика.
2. Штабс-капитан Нестеров неоднократно выражал мысль, что неприятельская воздушная машина летать над 11-м авиационным отрядом беспрепятственно не будет…
5. 26 августа штабс-капитан Нестеров для преследования неприятельского аппарата поднимался два раза…
Вскоре вновь появился тот же аппарат; штабс-капитан Нестеров поехал на аэродром на автомобиле, спешно сел на свой двухместный аппарат системы „моран-сольнье“… Он настолько спешил, что даже к нему не привязался. На слова: „Что ж ты будешь делать, возьми хоть браунинг!“ — штабс-капитан Нестеров ответил: „Ничего, я как-нибудь обойдусь“.
6. Штабс-капитан Нестеров быстро выиграл высоту и нагнал неприятельский аппарат в 3,5 верстах северо-западнее деревни Липино в 12 часов 5 минут дня. Здесь, будучи значительно выше неприятельской машины, он спланировал на нее…
Из всего вышеизложенного надлежит сделать заключение, что штабс-капитан Нестеров, сознательно презрев личную опасность, преднамеренно поднялся, настиг и ударил неприятельский аэроплан собственной машиной…»
Эти строки заимствованы из акта расследования обстоятельств героической гибели Петра Николаевича Нестерова.
Из речи секретаря Общества воздухоплавания И. А. Родзевича, произнесенной на похоронах П. Н. Нестерова:
«Великий товарищ! Величественно и ярко вплелось твое громкое имя в историю русского воздухоплавания… Мы знаем, что в случае надобности пример Нестерова найдет подражателей. Прощай, великий учитель и дорогой товарищ. Имя твое будет служить вечной и яркой путеводной звездой дальнейшего развития русского воздухоплавания».
А «великому учителю» было двадцать семь с половиной лет…
Всего за несколько недель до этого первого в истории авиации трагического воздушного поединка газета «Телеграф» писала:
«Бой самолетов между собой — глупая и бесполезная
Как всегда, кто-то творил историю, а кто-то пылил словами.
19 марта 1915 года ротмистр Казаков на самолете «моран-Ж» повторил таран Нестерова и благополучно приземлился в расположении своих войск…
Едва ли десятилетний Чкалов мог знать обо всем этом. Еще не пришло его время. Важно, однако, другое: став летчиком и тренируясь в стрельбе по шарам-пилотам, Чкалов однажды догнал и таранил уходившую от него цель. И когда недовольный действиями молодого летчика командир эскадрильи спросил Валерия Павловича, зачем он это сделал, Чкалов не задумываясь ответил:
— Так же я поступлю и в настоящем бою, если у меня не хватит патронов…
Примечательно: это случилось в авиачасти, выросшей из нестеровского 11-го авиаотряда и носившей имя П. Н. Нестерова, это случилось на том самом аэродроме, с которого спустя пятнадцать лет не раз взлетал трижды Герой Советского Союза А. И. Покрышкин…
Нестеров — Чкалов — Покрышкин…
Случайность? Игра слепых неуправляемых сил природы? Фатальное совпадение?
Аэродром, точка на земле, конечно, случайность, а вот три имени, поставленные в один ряд историей авиации, вполне закономерная преемственность!
Но пока Чкалов учился.
В Европе шла первая мировая война.
И стремительно росли крылья, в первую очередь крылья военные.
Продолжительность полета достигла четырех часов, скорость, не рекордная, а повседневная, — девяноста километров в час, полезная нагрузка летательных аппаратов — двухсот килограммов, время подъема на высоту в тысячу метров — десяти-пятнадцати минут.
Самолеты получили вооружение: сперва стрелы, гранаты, бомбы, наконец, турельные и синхронные пулеметы, стреляющие через плоскость, ометаемую воздушным винтом.
В первые полтора года войны родились особые самолеты — истребители — машины воздушного боя. На этих самолетах лучшие пилоты мира добиваются фантастических успехов: за капитаном Альбертом Боллом числятся 43 победы в воздушных боях, майор Барачча сбивает 34 самолета противника, капитан Мэннок — 73, 80 побед одерживает Манфред фон Рихтгофен.
Выдающийся русский летчик, последователь Нестерова, Евграф Николаевич Крутень, одержавший в небе первой мировой войны пятнадцать личных побед, говорил: «Истребитель — это не летчик, летающий на истребительной машине, а летчик, истребляющий немецкие самолеты в воздушном бою».
Под этими словами с полным удовольствием расписался бы и Чкалов, всей своей жизнью доказывавший — наше дело побеждать! Правда, в те годы биография летчика Чкалова только еще начиналась, ее творили чкаловские предшественники…
Но 1914 год ознаменован не только боевыми действиями самого молодого рода войск. Этот год можно еще по справедливости назвать пилотажным годом, годом торжества идей Нестерова, который неутомимо доказывал: «В воздухе везде опора».
Спортивный журнал, выходивший в 1914 году, писал: «В настоящее время на земном шаре насчитывается 55 летчиков, умеющих описывать мертвые петли, больше всего их имеется среди французов, а именно — 30, на втором месте англичане. Из русских описывают мертвые петли: поручик Нестеров, Ефимов и Габер-Влынский…»