Бессмертный всадник
Шрифт:
Лимос ждала, что Эрик разозлиться. Испугается. Будет смотреть на нее с осуждением. Хоть как-то отреагирует. Вместо этого, он просто наблюдал за ней. С невозмутимым спокойствием.
– Думаю, всему этому есть объяснение.
– Да, – ответила Лимос. – Но оно тебе вряд ли понравиться.
– Давай проверим.
Почему-то, такая спокойная, невозмутимая реакция была хуже, нежели если бы он слетел с катушек. По крайней мере, тогда бы она не переживала, что он разозлиться. Ведь чем дольше он верил в нее, тем хуже могла стать его реакция, когда она его подведет.
Лимос
– Помнишь свое замечание о том, что иногда я становлюсь самоуничтожительной? – Что все еще раздражало. Может это и правда, но Лимос не нравилось, быть настолько открытой для кого-либо. Даже Эрик. – Ну, где-то во времена, когда тамплиеры впали в немилость, мир был в смятении. Всевозможные Крестовые Походы оставили Ближний Восток в кризисном состоянии, а в Европе, урожаи оказались неудачными, благодаря тому, что ученые сейчас называют, изменением климата. В 1300 году, люди начали голодать. – Не взирая на теплую погоду, Лимос вздрогнула от воспоминаний о том, насколько темными оказались те времена для всех, включая и ее саму.
– Я впала в саморазрушительную депрессию, и пределом моих мечтаний стало начало Апокалипсиса. – Среди людей начались разговоры, первые настоящие признаки страха со времен начала Христианства. С тех пор каждое поколение считает, что они возвещают конец дней, но знаешь, то действительно был первый раз столь массового консенсуса[26]? – Нет, конечно же, он не знал. Его там не было. Так странно было разговаривать с кем-то столь... молодым. – Так или иначе, я была исполнена энтузиазма, хотела, чтобы Апокалипсис наконец наступил и моим терзаниям пришел конец.
– И ты украла кинжал?
– Ага. Стащила его у тамплиеров. В "Демонике" говориться о том, что печать Ресефа сломается первой, и я подумала, если мне удастся заполучить клинок Избавления, то мне не придется волноваться на счет того, что Арес или Тан попытаются убить Мора. Поэтому я хранила его до 1317 года, пока Эгида, обвиняя в Великом Голоде[27], не призвали меня заклинанием.
Эрик нахмурился.
– Подожди... если они... мы... можем призывать вас, то почему Кинан использовал Ривера, чтобы связаться с вами несколько месяцев назад?
Лимос отвернулась и вцепилась в перила так сильно, что ногти оставили вмятины в древесине.
– Потому что, после того случая, я уничтожила все знания об ритуале вызова. – Она покосилась на Эрика, но выражение его лица оставалось безучастным. – Видишь ли, они пленили меня, отравив ядом адских гончих, а у меня при себе был Избавление. Они забрали кинжал и целую неделю пытали меня ради информации. В конце концов меня нашел Ресеф. Он очень редко злился, но когда все-таки выходил из себя, очень немногое могло его остановить. Он убил всех Хранителей в том месте, где они меня держали. А когда закончил, мне пришлось признаться, что я украла Избавление, и теперь, когда Эгида снова его вернула, я боялась, что они внесут это в свои записи.
И все же она соврала Ресефу о настоящей причине того, почему украла кинжал. Она сказала,
– И что же вы сделали?
– Мы отыскали каждого эгидовца, который знал о моей причастности ко всему и... позаботились об их воспоминаниях.
Он напрягся, поскольку, черт, это была больная тема:
– Понимаю.
– На все ушло много времени, но с возможностью Ресефа проникать глубже в чью-либо память, чем у любого из нас, мы смогли повлиять практически на всех, кто был в этом замешан.
Проблема заключалась в том, что человек, который в конечном счете добрался до кинжала, пропал и припрятал ножичек с собой. Теперь мы знаем, что он изменил его предназначение, чтобы им можно было убить агимортус Ареса, чтобы спасти его.
– Почему именно Ареса?
– Он единственный из нас, агимортусом которого является человек.
Эрик кивнул:
– Хорошо, но какое все это имеет отношение к тому, что Мор не умер, когда ты попыталась заколоть его?
Душистый океанский бриз овевал ее лицо, и Лимос воспользовалась мгновением, чтобы насладиться шепотом ветра, ласкающего лицо и играющего с волосами.
В Шеуле она прожила относительно недолгое время, но темный, замкнутый опыт врезался ей в душу, а каждый день, который она проводила, вот так в открытую, становился подарком, и именно так она к нему и относилась.
Наконец-то, Лимос снова повернулась к Эрику.
– Думаю, побочным эффектом стало то, что он оказался неспособным убить Всадника. Просто, я больше не вижу никакого объяснения, почему он не оказал на Мора никакого воздействия.
Лимос практически видела, как вращаются шестеренки в мозгу Эрика, пока он обдумывал все, что она ему рассказала. Его крепкое тело было невероятно красивым в лунном свете, и хотя она ощущала почти физическую боль от желания прикоснуться к нему, она понимала, что он находился в военном настроении, и старался найти какой-то выход.
– Откуда появились надписи на рукояти? – спросил Эрик. – Они всегда там были, или их добавили позже?
"Из смерти возникнет жизнь".
– Когда мы только выковали клинок Избавления, у Хранительницы, которая нам помогала заговорить его, возникло видение. Она увидела эти слова и настояла, чтобы они обязательно были вырезаны на рукояти. Поэтому Танатос считает, что Мора можно излечить. Он думает, что может что-то сделать, чтобы это произошло, поскольку именно Избавление упоминается в его пророчестве.
Он склонил голову на бок и наблюдал за ней так долго, что она начала нервничать.
– Что? – наконец спросила она. – У меня еда засохла на лице, или что-то еще?
Эрик засмеялся, а потом посерьезнел:
– Я рад, что ты мне рассказала.
– Ты меня не ненавидишь?
Крохотное расстояние, разделяющее их мгновенно сократилось и он опустил голову, мягко касаясь ее губ своими.
– Вот тебе мой ответ, – сказал он, чем несказанно удивил ее. – Я думаю, тебе следовало обо всем рассказать братьям, но я могу понять, почему ты этого не сделала. Есть вещи, о которых не знает даже Руна.