Бесстрашная

Торн Александра

– Я останавливался по дороге домой поговорить с Велвет, – сказал Улисс.

– Она отважная женщина. Ты выразил ей свои соболезнования?

– Да, но я выразил и кое-что еще. Задержись ненадолго, я хочу поговорить с тобой.

Патрик вернулся на софу:

– Твои слова звучат мрачно. У тебя неприятности? Райна говорила Алиции, что тебе угрожали.

Так, значит, Райна прочла его письмо!

– У меня действительно неприятности, но совсем не такие, как ты думаешь. Я влюблен.

– Действительно

неприятно. Когда ты собираешься сделать предложение Алиции?

– Никогда. Я вообще не собираюсь делать ей предложения. Я влюблен в Райну.

Боже, каким облегчением было говорить правду! Улисс надеялся, что не слишком разочаровал отца. Морщинка прорезала лоб Патрика.

– А я-то думал, ты влюблен в Алицию.

– Это ты вообразил, что я влюблен в Алицию, а я не мог заставить себя сказать правду.

– Я очень привязался к Алиции. Но еще больше я привязан к Райне. Было время, когда Рио, Велвет, твоя мать и я надеялись, что вы поженитесь.

– Я не знал об этом.

– Мы впервые заговорили об этом, когда родилась Райна. И надеялись, что когда-нибудь это произойдет. Так ты уже поговорил с Велвет?

Несколько минут ушло у Улисса на то, чтобы подробно рассказать о своей встрече с Велвет, потом он перешел к описанию сцены на балу.

– Поэтому, – заключил свой рассказ Улисс, – что бы я ни сказал и ни сделал, это не произведет впечатления на Райну.

– Было время, когда я думал то же самое о твоей матери. Она отказывалась меня слушать.

– Как же тебе удалось переубедить ее?

– Помнишь о моей перестрелке с Детвейлерами? Я напал на них из-за того, что они причинили горе твоей матери. После того как я получил пулю, она наконец поверила, что я и вправду люблю ее. – Патрик улыбнулся. – А потом я ее соблазнил.

– Так ты хочешь сказать, что мне следует соблазнить Райну?

Патрик понизил голос:

– Большинство мужчин могут сказать своим телом больше, чем словами. Черт возьми, я предоставляю тебе самому разработать операцию. Запомни одно: в любви и на войне любые средства хороши.

Улисс готов был отдать все, чем обладал, доброе имя и земное достояние, чтобы последовать совету отца. Но он опасался, что Райна и близко его к себе не подпустит.

– Я прожил все эти годы в уверенности, что я лучше Райны. Я не хотел ее любить. Зная о прошлом Велвет, я считал, что Райна не достойна быть женой политика. Я убеждал себя, что ее манера одеваться и вести себя – большое препятствие. Когда она явилась в Остин с сундуком, полным модных тряпок, и мои друзья приняли ее, я тоже принял ее.

– Эх, сынок, большинство мужчин уверяют себя в том, что они лучше своих женщин – умнее, сильнее, способнее. Это гораздо легче, чем признать правду.

– А в чем правда?

– Правда в том, что именно женщины облагораживают нас, прививают нам

хорошие манеры и в мелочах, и в серьезных делах. Именно женщины открывают нам значение таких слов, как красота, нежность и верность. Конечно, они лучше нас, – сказал Патрик с чувством. Потом хмыкнул: – Хочу дать тебе последний совет. Если ты исчерпаешь все средства и ничего не добьешься от Райны, можешь попытаться упасть к ее ногам. Нет более убедительного зрелища, чем мужчина, стоящий на коленях перед женщиной.

– Итак, ты советуешь мне попробовать оба эти средства – соблазнить и проявлять смирение? Именно в таком порядке?

Патрик подмигнул сыну:

– Я знаю, какое средство ты бы предпочел. И все же думаю, что в случае с Райной смирение даст лучшие результаты. Кстати, будет лучше, если я скажу Шарлотте, как обстоят дела в действительности.

– Я был бы тебе очень признателен. Я знаю, ты хочешь, чтобы она снова вошла в нашу семью.

– Сынок, – сказал Патрик, хлопая Улисса по спине с нежностью, способной убить медведя, – а ты не думаешь, что есть несколько способов добиться цели?

Улиссу потребовалась целая минута, чтобы понять загадочное замечание отца.

– Ты намерен сделать предложение Шарлотте?

У Патрика был вид провинившегося школьника, пойманного за слизыванием крема с торта.

– Как ты, черт возьми, узнал?

– Это просто удачная догадка.

Стальные глаза Патрика смотрели на Улисса так, будто хотели пробуравить его насквозь.

– А ты против? Ведь прошло всего шесть месяцев, как умерла твоя мать. Я люблю ее и всегда буду любить, но не хочу провести остаток жизни, питаясь одними воспоминаниями.

Несколько месяцев назад признание Патрика привело бы Улисса в ярость. Теперь же он знал, что мужчина не всегда волен управлять своим сердцем. Велвет не единственный романтик на свете, думал он, пожимая руку отца.

– Если тебе нужно мое благословение, то я его даю. Мама тоже одобрила бы тебя. А тебе не кажется, что она подготавливала эту ситуацию, когда настойчиво приглашала Шарлотту приехать в гости?

Патрик все еще не отпускал руку Улисса.

– Не говори пока ей о моем решении. В первый раз мы поженились в спешке. Я не хочу повторить эту ошибку.

Шарлотта часто убаюкивала себя книгой. Однако сегодня слова казались ей лишенными смысла. Перечитав один и тот же абзац в третий раз, она отметила место, где остановилась, и закрыла книгу. Роман Генри Джеймса повествовал об общественном и сексуальном брожении под внешне спокойной поверхностью лондонского общества. Шарлотта была уверена, что могла бы кое в чем исправить автора или дать ему пару полезных советов. Она как раз собиралась погасить свет, когда в дверь ее спальни постучали.