Бестия высшего света
Шрифт:
– Смотри у меня! Бери у курьера все, что она принесла, и говори, что все в порядке. Помни, та семья все еще у нас. Одно лишнее телодвижение – и Дима расчленит их на мелкие кусочки!
«Или блефует, или бандиты еще не знают о нашем побеге. Что ж, мне везет», – подумала Яна, опуская голову.
С помощью грима она до неузнаваемости изменила свою внешность. Что-что, а это госпожа Цветкова делать умела. Все свое детство она провела за кулисами у своей мамы, ведущей актрисы театра юного зрителя. В гримерках Яна спала, ела и делала уроки. На ее глазах пожилые, уставшие люди, обремененные своими заботами, превращались в румяных эльфов, молодых русалок и лесных
– Надеюсь, Зинаида, ты не меня имеешь в виду? – хохотал во весь голос ведущий актер Наум Петрович, играющий всех принцев, рыцарей и пионеров, помогающих старушкам.
У него было очень породистое лицо, красивейший, хорошо поставленный бархатный голос, пробирающий женщин до мурашек. К тому же он был высок и статен. Образ жизни Наум Петрович вел соответствующий: пять жен, пять разводов, бесчисленная череда подружек. В его постели перебывали актрисы, пожарные инспектора в юбках, проверяющие театр, врачи, соседки по квартире и по даче, поклонницы, помощница режиссера театра… Ходили слухи, что по большой пьяни Наум Петрович не побрезговал и бабой Нюрой – старейшей вахтершей театра, но сам он в том не признавался. Правда, после одной корпоративной вечеринки все заметили разительные перемены, произошедшие с вахтершей: та вдруг стала красить губы, носить цветные, яркие косынки и улыбаться ведущему актеру вставными зубами. Наум Петрович затих на некоторое время, его пару раз даже видели в церкви. Над ним долго потом подтрунивали в театре, пророча долгий сексуальный роман с Нюрой.
И вот Зинаида Иосифовна беззлобно, но жестко отвечала ему:
– Да если бы не мое искусство, все зрители давно бы уже увидели, что их принц поправился на двадцать килограммов, заметили бы и второй подбородок, и мешки под глазами, и брюшко.
– Ну, не все уж так плохо! – засмеялся Наум Петрович. – Хотя руки у тебя действительно золотые.
Зинаида промолчала, и всем стало понятно, что когда-то и она пала жертвой дамского угодника.
Актеры очень любили и ценили ее, Зина по значимости шла вторым номером после режиссера театра. Хотя, если хорошо подумать, для многих Зинаида могла быть только первым номером. Ведь от того, как актеры выглядели, зависело, какую роль они могли получить в новом спектакле. Яне и по сей день было непонятно, как она умудрялась творить такие чудеса. Беременные актрисы до родов порхали в костюмах бабочек и фрейлин, и режиссер их интересного положения не замечал.
Спросите, почему из этого надо было делать тайну? А дело в том, что по контракту, заключавшемуся при приеме на работу, молодая артистка минимум пять лет не должна была выходить замуж, рожать детей и портить фигуру. Но проходило время, режиссер привыкал к актрисе, возникали, как обычно бывает в театре, семейственные отношения, очень похожие на родственные. Режиссер смягчался и разрешал актрисе завести ребенка:
– А то потом уж старая будешь да меня обвинишь во всех смертных грехах.
Актриса загадочно улыбалась в ответ и подмигивала Зинаиде Иосифовне. Только та и знала, что первый ребенок женщины в этом году собирался идти в третий класс, а второй отпрыск готовился стать первоклассником. Зинаида скрывала возраст своим актерам так, что переводила их из разряда пенсионеров в разряд пионеров. На полном серьезе!
И еще одно. Актеры – люди пьющие, а спектакли для детей часто шли с утра. И тут тоже равной Зинаиде не было. Никто не мог разглядеть ни красных глаз, ни мешков под ними, ни прочих одутловатостей на лице, а уж цвету лица могли позавидовать даже молодые. Зинаида незаметно расставляла костюмы актеров в талии и любых других местах, внося какие-то дополнительные детали, и никто не замечал перемен в костюме.
Именно с ней, гримером от бога, Яна и провела все свое детство. Ведущий актер театра юного зрителя всегда ей тоже подмигивал и гоготал:
– Подрастай, Янка! Я на тебе женюсь!
– Молчи уж ты, черт старый! – одергивала его гример и грозила кулаком. А девочке она говорила: – Тебе, Яна, все пути на актрису идти учиться. Талант от матери, стать от отца!
Но Яна только морщила носик:
– Никогда! Мне запаха закулисья хватит на всю оставшуюся жизнь!
– Зря, у тебя бы получилось… – вздыхала Зинаида Иосифовна.
Так вот, актрисой Яна не стала, но полученные в детстве навыки иногда по жизни ей очень пригождались. Мало того, сейчас Цветкова была уверена: она настолько хорошо владеет искусством грима, что можно не волноваться – люди, которые ехали с ней в поезде, а потом усыпили и выбросили на свалку, не узнают ее. Что, собственно, и произошло. Яну никто не узнавал. И это уже начинало девушку злить, так как не узнавал ее и Эрик. Вот уж чего Яне совсем не надо было.
Полутруп Эрик приблизился к ней и спросил:
– Что вам нужно?
Выглядел он, как вампир, которому уже много времени не дают есть.
– Как что мне нужно? – громко ответила Яна и выразительно посмотрела на сопровождающего Эрика. – Я принесла деньги. Вы сами просили! И сумма, хочу отметить, не малая, так что я хочу знать, что здесь происходит.
– У нас все хорошо, вот документ, удостоверяющий мою личность, – слабо произнес Эрик, вынимая из кармана какой-то документ, почему-то левой рукой.
Яна покосилась на сопровождающего Эрика – тот находится на безопасном расстоянии – и прошептала:
– Очнись, это же я! Почему нет удивления в глазах? Ты же не заказывал деньги из банка, а курьер пришел. Неужели не странно?
Яна посмотрела ему в лицо и поняла, что, возможно, перегнула палку. Глаза Эрика наполнились таким ужасом, что ей показалось: сейчас он закричит «Чур меня! Чур!» и убежит.
– Только спокойно! – предупредила она его.
– Ты?! О, ужас! Что ты здесь делаешь?!
– Спасаю тебе жизнь, – самодовольно заявила Яна.
Эрик аккуратно, почти не дыша, чтобы не причинить себе дополнительную боль, вытянул вперед окровавленную правую руку со словами:
– Все в игры играешь? Они не шутят! Мне только что вырвали ногти на двух пальцах. Хочешь на мое место? Нас уже не спасти. Я сейчас возьму эту сумку, а ты уноси ноги!
Яна сглотнула, с ужасом глядя на изуродованную руку Эрика, замотанную какой-то тряпкой, с которой уже капала на землю кровь. Но продолжила как ни в чем не бывало:
– Вот смотрю я на тебя, Эрик, и думаю: дурак ты полный! Напугать меня хотел? У тебя получилось! Мало того, скажу, что если бы я не имела за плечами высшее медицинское образование, я бы уже валялась здесь без памяти или улепетывала отсюда со всех ног.
– Чего ты добиваешься? Погибнуть вместе с нами? Заложников, может быть, уже убили… Я хочу хотя бы тебе спасти жизнь!
– Заложников я вывела из замка, – сообщила Яна.
– Что?!
– Что слышал. Они в безопасности. Ты же сказал: угроза их жизни – единственное, что сдерживает твой пыл. Ну, действуй теперь! Только учти: не умею стрелять.