Бестолковая святая
Шрифт:
Только бы они не заплакали, не разрыдались прямо сейчас. «Если разрыдаются, я переоформлю аренду на их имя, внесу плату за квартиру на два года вперед, а сама с детьми переберусь к Жермене», — подумала я. Секунд через десять — они показались мне часами — Пересы повернулись ко мне, лица у них были огорченные.
— We… very sad for your mother, нам очень жаль вашу маму, — прошептал Рамон, пожимая мне руку.
Консуэло сокрушенно качала головой и поглаживала мне плечо.
— Что ты им сказал, Пьер? — не глядя на мужа, проскрежетала я.
— Э-э… что Мари-Анник вернулась во Францию, чтобы умереть рядом с дочерью от невидимой глазу смертельной болезни. Какая-то
— Встречаемся через тридцать секунд в свободной от посещений зоне и спокойно обо всем поговорим.
В спальне я собиралась дать волю гневу. «Сам ты foufouna malada! Как можно спекулировать здоровьем близких? Это низко! Если у моей матери в ближайшие двадцать лет обнаружат хоть намек на фиброму, виноват будешь ты». Но новая ПОП не могла поддаться ни суевериям, ни гневу, она не имела права испытывать на прочность хрупкое семейное равновесие. К тому же виновато-огорченное лицо Пьера выглядело ужасно уморительно. Так же печально опустились уголки пасти у нашего Прута, когда его застигли на месте преступления, за пожиранием охотничьих колбасок. Я немножко повыступала — так, для вида, укор тянул на два балла по двадцатибалльной шкале барометра семейных ссор семейства Бартон — Тейлор [37] .
37
Ричард Бартон (британский актер), Элизабет Тейлор (голливудская актриса) — известная семейная пара, знаменитая бурными сценами.
— Ну объясни, сделай милость, почему тебе не пришло в голову сказать, что фуфуна приключилась у твоей матери?
— У моей? Но у нее нет никакой фуфуны! Хотя и у твоей… Ладно, Полин, ты права, отмазка вышла неуклюжая. Но все к лучшему. Я неплохо провел переговоры. Они обещали, что попытаются раздобыть деньги, у них остались кое-какие сбережения на родине, и съедут.
— Но когда?
— Не позже чем через месяц, как я понял.
— Через месяц?!
— Ну да. Знаешь, все могло быть хуже. Жермена тебе наверняка не сказала, что обычно они живут в «приемных» семьях по году. Вот гадина!
— Пьер! Она сама не знала, я уверена!
В ответ мой муж разразился громовым хохотом, а из соседней комнаты донеслись завывания саквебуты.
День двадцать четвертый
Разум неукротим и непостоянен. Витает, где хочет. Нужно учиться управлять им. Укрощенный рассудок — залог счастья.
Сколько времени я не слышала в телефонной трубке кудахтанья, напоминающего звук спускаемой в туалете воды? Прежняя Полин обожала короткие беседы с главной редакторшей: это означало, что ее статью прочли и одобрили.
— Это ты, ПОП? Ха-ха-ха.
И — хлоп трубку на рычаг. Отлично. Можно приступать к следующей статье.
Вешая трубку, новая Полин испытала сложное чувство, нечто среднее между облегчением и приступом панического страха. Судя по ха-ха-ха,портрет Жозе Бове понравился, но осознало ли двуглавое руководство, что статья написана с переосмысленных позиций?
Я попыталась перезвонить в редакцию. «Абонент временно недоступен, попробуйте перезвонить позднее», — пропела милая виртуальная дама голосом, которым уместно предлагать разве что орально-генитальный секс. Остальные пять редакционных телефонных линий были, разумеется, заняты. Я давно подозревала, что у кого-то из наших секретарш в рабочем контракте указана единственная обязанность: снимать трубки со всех телефонных аппаратов, чтобы ни до одного сотрудника редакции невозможно было дозвониться. Послать письмо по электронке? Наше двуглавое руководство отвечало через сорок восемь часов, причем однотипной фразой из трех слов: «Некогда, поговорим, целуем».
Я решила позвонить Матильде.
Подруга пребывала в экстазе.
— Не представляешь, как стелется Марк, просто в лепешку расшибается! Не знаю, как он догадался, что больше всего на свете мне нравятся две вещи — редко звонящие телефоны и белые розы, но у меня не дом, а цветочный павильон, и разговариваем мы, только когда трахаемся. Марк набирает форму, как женатик.
Я возликовала. В душе, разумеется. Одно малюсенькое нарушение общепринятой «морали», и — вуаля! — мне удалось подтолкнуть мою почти что сестру к счастью в законном браке, в этом я практически не сомневалась. У себя на небесах Карл мог мной гордиться.
— Рада слышать, Мат. Поболтать всласть не получится — у меня через полчаса лекция о каббале…
— Что? Боже, ПОП, только не эта секта для толстосумов. У тебя денег не хватит, не ходи.
— Не волнуйся. Это журналистское расследование. Хочу написать статью и сравнить идеологии сайентологов, каббалистов и раелитов…
— С портретами знаменитостей? Скажи «да», успокой меня. Ты поставила в известность Раф и Мими?
Я решила навести тень на плетень.
— Конечно, поставила! Зачем проявлять ненужную инициативу?
— Тогда ладно. О чем ты хотела меня спросить?
— Раф и Мими когда-нибудь хихикали тебе в телефон, даже если статья не удалась? Когда очень смешная? Вспомни, когда ты сдала интервью с Ангеликой Меркель, они ржали или нет?
— Сейчас уже не припомню… но кажется, да, смеялись. Ты ведь знаешь, они радуются как дети, если сдаешь статью в назначенный день и час. Я даже не уверена, что они все читают перед отправкой на верстку. А почему ты спрашиваешь?
— Да просто так, из интереса. Пора бежать. Ты не забыла, что послезавтра вы ужинаете у нас? Я нашла потрясающий рецепт овощного фондю по-бургундски без масла.
— Скажи, что пошутила.
— Не нахожу ничего странного в том, что люди пытаются с уважением относиться к своему телу. Мы есть то, что мы едим, и…
— Хитрая чертовка! Едва не поймала меня на эту аюрведическую хрень!
Она повесила трубку с веселым смехом.
Поскольку у меня все еще оставались сомнения, я открыла в компьютере файл со статьей о Жозе Бове и еще раз пробежала глазами текст по диагонали.
Вступление. «Франция считает этого человека Астериксом, а вдруг он — Франциск Ассизский? Что, если за напускной бравадой скрываются поиски мистического смысла, а за грозными усами — грустный ребенок? Я разглядела лицо этого мальчика…»
Отлично. Конец тоже удался — не без иронии, но изящно; лобовой юмор остался в прошлом. «Возможно, Жозе Бове нужно воспринимать как святого, ищущего свой путь? Неизвестно. Но у него, без сомнения, чистое сердце и пытливый ум».
Думаю, Раф и Мими оценили именно эту, последнюю фразу.
День двадцать пятый
Помогай брату своему, будь он притеснитель или угнетенный.
— Добро пожаловать во Флери-Мерожи, — весело прощебетала Жермена Крике.