Бестужев. Служба Государевой Безопасности
Шрифт:
— Случайно не с Павлом Бестужевым? — спросил я и невозмутимо сел за стол.
— Нет! — резко ответил он и сделал попытку встать из-за стола и запнулся. — С чего это вы взяли? Я не знаю о ком вы говорите…
Потом он замер и начал меня внимательно разглядывать, словно увидел старого знакомого, но никак не мог узнать. Чтобы он наконец успокоился, я достал ксиву, открыл и ткнул пальцем в фамилию.
— А, это вы, — произнес Боря, с облегчением вздохнул и откинулся на спинку стула. — Фото в профиле сильно отличается от реальности.
— Да, я тоже немного шифруюсь, — усмехнулся я. — А я вас сразу узнал, вы именно такой, каким мне описали.
— Какой это такой? — он подозрительно сузил глаза.
— Внешний вид. И то, как вы с опаской и недоверием относитесь к окружающим.
— Что-то не так с моим внешним видом?
— С ним всё нормально, но вы в этом не уверены и считаете, что с ним далеко не всё в порядке.
— Оставим эту тему, — резко прервал меня Борис, зализав челку ещё хуже, чем было. — У меня мало времени, о чём вы хотели поговорить?
— Только разговор строго между нами, иначе могут возникнуть большие проблемы.
— В этом плане будьте спокойны, могила.
Ну если Евдокимов заговорил о таком элементе кладбищенского пейзажа, точно никому не скажет. Можно даже открыть правду о себе, но я решил отложить это до другого раза.
— У меня есть достоверные данные, что Дмитрий Строгонов жив, — я проследил за изменениями лица Бориса. И радость и испуг одновременно. — Но ему угрожает смертельная опасность. Один раз ему уже удалось избежать покушения, но могут быть и другие.
— И кому это надо? Зачем?
— Опасаются, что он может заявить своё право наследства на имущество и бизнес отца в случае, если с тем случится несчастье.
— Михаил Дорофеевич смертельно болен? Странно, видел недавно репортаж, он был бодр и весел.
— Ему могут помочь изменить самочувствие на крайне тяжелое с летальным исходом. А чтобы не произошло прецедента со сбежавшим сыном, его хотят устранить заранее.
— Но кто? — теперь на его лице были испуг и жалость к своему однокласснику и единственному человеку, кто его понимал и разделял интересы.
— Я вот и хотел к вам обратиться с этим вопросом.
— Я то чем могу помочь?
— Большие финансовые вливания в «Ладу» делает кто-то инкогнито через подставные фирмы. Вполне возможно, что он и есть заказчик уничтожения Димы. Ваш отец всё так же трудится казенной палате Самарской губернии?
— Кажется я понял. Надо, чтобы он раскопал, кто вливает кучу денег в «Ладу», правильно?
— Именно так.
— Боюсь, это невозможно.
— Почему же?
— Интересы государства и доверителей он свято блюдёт и не изменит свои позиции ни за какие коврижки. Гиблое дело.
— А вы попробуйте, Борис Константинович. Найдите нужные ключи к секретным замкам. Можно даже сказать ему про Диму Строгонова, он не выдаст, если узнает, как обстоят дела.
— Я и сам толком не знаю, как обстоят дела. А с Димой возможно встретиться?
— Пока нет. Он залег на дно, прячется в глухой деревне под другим именем. Без телефона и интернета.
— Ладно. Как я могу быть уверен, что ему сейчас ничего не угрожает? Я же совсем вас не знаю, как я могу доверять? Может вы это всё хотите узнать из личных мошеннических соображений?
— Он рассказал мне кое-что, — начал я собираясь с мыслями и роясь в воспоминаниях. — Сказал, что вы готовились к контрольной по алгебре на берегу Волги. Два дня жили в палатке, он ловил рыбу, а вы помогали с решением уравнений. Он сдал контрольную на пятерку, а вас неделю не выпускали из дома и каждый день заставляли есть манную кашу и ненавистную простоквашу с рогаликами.
Может мне показалось, но у Евдокимова на глазах выступили слёзы. Он резко погрустнел и опустил плечи. Потом опять расцвёл.
— Если он рассказал наш общий секрет, значит он жив! И он вам доверяет. Хорошо, я попробую, будьте на связи.
Боря встал из-за стола и твердой уверенной походкой направился на выход. Мою протянутую для пожатия руку он не заметил. В этом весь Евдокимов. Я покачал головой, оплатил счет и вышел на улицу через пару минут после него. Ботана математика уже и след простыл.
А у меня на сегодня есть еще одно важное дело. Я всё-таки решился на приобретение тех самых шашек из порошковой стали S550 с твердостью 79 HRC. В мире, откуда я пришёл, такого оружия не было. Мне очень повезло, что нужные мне клинки у них были в наличии и, когда я ждал Борьку, пришло сообщение, гравировка и магическая инкрустация завершены. Я должен завершить оплату, забрать шашки и освятить их в храме. Сегодня должен управиться. На следующее задание я поеду с новым более мощным оружием. Старые шашки приведу в порядок, насколько это возможно и повешу на стену, на память.
В кузню «Русский булат» надо было ехать на метро на окраину Москвы, потом ещё несколько остановок на автобусе. Спросите, почему на машине не поехал? Есть подозрения, что «Долгорукий» уже может быть засвечен. Я, разумеется, в этом не уверен, но лучше перестраховаться. Следы путал не только в толпе, но даже в метро, несколько раз поменяв направление.
До кузни добрался уже после обеда. С блаженным трепетом принял клинки из рук мастера. Ради такого случая Фёдор Барышников, один из самых знаменитых кузнецов в столице, передавал своё детище из рук в руки самолично.
— Академия службы государевой безопасности? Хм, — кузнец довольно кивнул. — Значит достойные шашки перейдут в не менее достойные руки. Желаю вам великих побед, молодой человек.
Я плавно извлёк шашку из инкрустированных заговоренным серебром ножен и залюбовался серым матовым клинком с волнистой заточкой, наподобие катаны. Вдоль всего клинка шла замысловатая вязь рун, ближе к рукоятке в платиновой накладке бриллиантами блестели магические кристаллы. По моему проекту, они должны были активироваться коротким заклинанием и наполнять пламенем руны до самого острия. Такой штукой я смогу отсечь клешню того злополучного крабозавра даже посередине. Я на это надеюсь.