Бей ушастых! Часть 3
Шрифт:
— О, да! — восклицаю я, — он дядька серьезный!
Наместник наклоняет голову и тихо проговаривает.
— Я понял.
Кир сжимает мою ладонь в своей, как бы показывая Ларрену, кому я принадлежу на самом деле. Забавно.
— И именно он спровоцировал волнения? — интересуется Кирдык.
— Да. Он был одним из организаторов. Он же руководил моим задержанием. Если это так можно назвать.
Ларрен обхватывает себя руками за плечи, будто ему хочется спрятаться, но тут же делает над собой усилия и вновь опускает руки на стол.
— А почему Терин не дал Вам умереть? Простите, Ларрен,
Ларрен качает головой.
— Я не спрашивал.
— Предположения имеются?
Глядит на меня с грустной усмешкой.
— Имеются. Думаю, князь знал о том, что я предпочел бы быть повешенным.
— Я Вас понимаю, — вдруг тихо проговаривает Кир.
Он поднимается, подходит ко мне сзади, обнимает, целует в щеку.
— Ханна, я забежал лишь на пару минут. Поздороваться и спросить, как ты.
— Ты не будешь на ужине? — оборачиваясь к нему, разочарованно спрашиваю я.
— Нет. Но завтра я снова буду здесь. И мы с тобой пообщаемся.
Кир проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, дарит Ларрену еще один пристальный взгляд и выходит.
— Мой жених, — поясняю, ощущая некоторую неловкость.
— Я понял, — отвечает Ларрен.
— Вы тоже приглашены на ужин.
Пауза. После несколько неуверенное:
— Вы считаете, это допустимо?
— Да, Ларрен. Допустимо. Я прикажу подыскать Вам какую-нибудь одежду поприличнее. И велю подобрать Вам оружие. Странно, что отец сам об этом не позаботился.
— Спасибо.
— А теперь оставьте меня.
— Нет.
— Что значит «нет»?
— Я должен Вас охранять.
— Вы должны мне подчиняться.
— Это вторично.
Я аж вскакиваю на месте и кричу:
— Что значит «вторично»?!
— Мой… хозяин… велел обеспечить Вашу безопасность. Для этого я должен находиться в непосредственной близости от Вас.
Ну, что за упрямое животное! Это невыносимо!
— Я и переодеваться должна при Вас?!
— Я отвернусь.
— Вы на ужин не хотели со мной идти!
— Там бы и без меня были защитники!
Стою, дышу тяжело. Смотрю на чудище это — охранника моего, и думаю, что бы мне папе хорошего сделать, чтобы он зарекся впредь такие подарочки делать — рабов в аренду передавать.
— Ладно, — ворчу, — оставайтесь здесь. Но при одном условии.
— Я в любом случае не могу уйти! — восклицает Ларрен с отчаянием в голосе, — как Вы не понимаете! Это не мое решение!
— Понимаю! — рычу я, — и условие мое следующее — примите ванну. Не знаю, где Вы валялись до этого момента, но от Вас дурно пахнет. А я плохо переношу запахи.
И тут он краснеет. Лицо Ларрена становится прямо-таки пламенным. Кажется, даже глаза его начинают подозрительно блестеть. И я понимаю, что вот именно сейчас я задела его больнее всего. Его — аристократа — избили, чуть не повесили, сделали вещью, оскорбляли. А в довершение пришла Иоханна и обвинила беднягу в нечистоплотности. Последняя капля.
— Я могу попробовать применить очищающее заклинание, — шепчет наместник, пряча взгляд.
— Ларрен! И какое от этого удовольствие? Я никуда не уйду. Дождусь, пока Вы вымоетесь. Обещаю.
— Я…
— Вы не нарушите приказ!
— Я… понимаю. А где я могу помыться?
Глава 15
Как ни странно, мать не преуменьшила. Торжество было, действительно, небольшое. Можно сказать, почти в узком семейном кругу. Помимо членов наших семей за столом в малом обеденном зале также присутствовали Горнорыл с Аметистой (это его супруга, потрясающе бородатая дама), Андизар с сыном и, конечно же, Иксион. Правда он пришел с опозданием и какой-то непривычно помятый. Как позднее выяснилось, он своим кентаврийским способом с Кентарионом связывался, а потом они с Мерлином организовывали доставку убитых и раненых кентавров на родину. К счастью, таких было немного, и они быстро управились. Правда, дед, как обычно, в процессе этого дела умудрился выпить лишнего и на нашем маленьком празднике не присутствовал.
Был здесь и еще один посторонний. Какой-то незнакомый мне тип. Я на него смотрел, и понять не мог две вещи. Во-первых, кого он мне напоминает? И, во-вторых, что это за странная магия на нем? Вроде бы, надпись какая-то прямо в его ауру вплетена, только он сидел от меня далековато, и его частично скрывал стол, поэтому невозможно было прочитать, что там написано.
— Лин, прекрати разглядывать этого человека, он уже на тебя, как на ненормального косится, — тихо прошипела Саффа. Нас никто не услышал, потому что играла музыка. Не очень громко, но достаточно для того, чтобы заглушить шепот. Музыку, кстати, мама организовала. Это было что-то иномирское.
— Не могу понять, что за ерунда на нем висит, — так же шепотом объяснил я свой интерес. — Это магия моего отца, но я никогда не видел ничего подобного.
— Ты, правда, не знаешь? — удивилась Саффа.
— Нет, это я так шучу, — заверил я.
— Это печать собственности. Странно, что князь не показывал тебе, как она накладывается.
— Может быть, и показывал, но я мог забыть за ненадобностью, — признался я, — не смотри на меня так, птичка моя, да, я плохой ученик. Что это за печать такая, объяснишь?
— Изобретение Кардагола. Человек с такой печатью становится еще более бесправным, чем раб. Можно сказать, он превращается в вещь и обязан выполнять все приказы хозяина. Заклинание не позволит ему не подчиниться.
— Почти как «ошейник покорности», — заметил я.
— Немного похоже, но печать не полностью парализует волю. Можно даже пытаться сопротивляться. Но Кардагол поставил одно условие — печать разрешается наложить только как замену казни. Если она снимается, человек опять становится вне закона и будет казнен. Так что желающих оказывать активное сопротивление я лично не встречала. Кстати, Кардагол предлагал Совету такой способ меня обезвредить — я, благодаря ему, избегаю казни, и он получает право поставить печать. Но Совет не стал рисковать, они вообще это изобретение не одобряли. Однако, сто сорок лет спустя, когда меня разбудили для участия в Последней магической войне, у Совета было несколько десятков боевых магов с такими печатями. Изобретение вошло в моду.