Без базара, или Ментовской беспредел

Колычев Владимир Григорьевич

– И в этом направлении обязательно поработаем, – заверил его Крабов. – Игнат Алексеевич, ваша задача сейчас – набраться мужества и терпения. А все остальное предоставьте мне. Ну и своих друзей обязательно озадачьте...

Игнат написал записку Леве и Вилли, жене и даже Виолетте. Адвокат обязался передать их на волю...

Следствие продолжалось. И, увы, все факты и улики были против Игната. Выяснилось, что свидетель не разглядел убийц, поскольку они были очень далеко от него. Видел, что их было двое, и все. Оказалось, что был еще один свидетель, но уже другого

происшествия. Он видел, как за день до убийства Эдуарда Ступина затаскивали в джип «Чероки» два крепких парня. Его потом выпустили. Но факт оставался фактом – на Ступина оказывалось физическое и моральное воздействие. Свидетель запомнил номера машины. Оперативники вышли на этих парней, оказалось, что они являются сотрудниками охранной фирмы «Гарант», которой руководил Лев Иванович Купавин, он же Лева, он же друг Игната. Гена Крабов пытался выяснить, кто же такой этот свидетель, но не смог.

Следствие обрело статус особо важного и было взято под особый контроль Генеральной прокуратурой. Это означало, что ни следователь, ни прокурор не согласятся взять взятку в обмен на свою лояльность. И судья так же будет находиться под давлением, которое обеспечат те же муровцы.

Во всем этом чувствовалась рука Нахальцева. Но его самого обличить было невозможно. Пока что невозможно...

Глава четырнадцатая

Стук ключа-вездехода, скрип железных решетчатых перегородок угнетающе действовали на психику – как пилой по нервам. Игнат послушно шел под конвоем из одного отсека в другой. И вот наконец остановился перед дверью камеры, где ему предстояло сидеть в ожидании приговора.

Суд не удовлетворил ходатайства адвокатов об изменении меры пресечения, не выпустили его на волю под залог. А вчера этапом перевели в Бутырскую тюрьму. Ночь провел на сборке, затем оформление, шмон, медосмотр, баня под холодным душем. И с матрасом под мышкой марш вперед, в камеру. Никаких объяснений, с кем ему придется делить скудные вонючие метры бутырской хаты. Впрочем, никто и не обязан ему это сообщать. К тому же он догадывался, что на общую хату его не бросят.

Коридорный открыл дверь камеры, легким толчком в спину продвинул Игната внутрь. «Тормози, приехали!» – пронеслось у него в голове.

Камера была просторная. И довольно чистая. Здесь могло разместиться как минимум два десятка шконок. Но их было всего шесть, в один ярус. Большой телевизор под потолком, холодильник, под окном между койками большой, сколоченный из досок и свежевыкрашенный стол, табуретки.

Все правильно. Игнат и должен был попасть в такую хату. Не зря же он отстегнул кому надо. Менты хоть и сволочи, но бабки, как правило, отрабатывают.

Камера ему понравилась. Светло, просторно, не смердит. Только вот постояльцы что-то не внушили ему доверия.

Их было четверо. Один лежал на шконаре, уставившись в телевизор. Не слабый на вид паренек – тельняшка обтягивала мощный торс, на плечах бугрились крепко накачанные мышцы. Три других «пассажира» сидели за столом и резались в карты. Они тоже не были похожи на сытых

и холеных буржуйчиков, которые могли за деньги обеспечить себе льготные условия существования. Одному под полтинник – видно, что мужику хорошо досталось от жизни. Два парня совсем молодые – самое большее лет двадцать пять. Все крепкие, жилистые.

Они разом обернулись к Игнату, и он сразу почувствовал исходящую от них угрозу. У старого глаза мутные, плавающие. Он не смотрел на новичка, он обволакивал его липким взглядом.

– Здоров, братва! – поприветствовал их Игнат.

– Откуда ты такой хорошенький? – зловредно усмехнулся молодой качок с приплюснутым, как у боксера, носом.

– Я не хорошенький, – хищно сверкнул взглядом Игнат. – Я плохой...

– Статья какая?

– Мокрая.

– Убивец, что ли?

– Что-то в этом роде.

Игнат не собирался никому доказывать, что за решетку попал по ложному обвинению. И стоять как истукан под прицелом любопытствующих глаз не очень-то хотел.

– Матушка меня Игнатом назвала. А люди Бурлаком кличут.

Он поздоровался, представился, статью назвал. Все, на этом церемония закончилась.

Игнат подошел к свободной шконке, бросил на нее матрас.

– Спрашивать надо, свободно место или нет, – нехорошо посмотрел на него старый.

– Сам вижу, что свободно, – полыхнул взглядом Игнат.

Ох, как не нравились ему эти заморочки. Не простые, видать, сидельцы попались.

– В глаза ты, что ли, долбишься? – хохотнул тот, который в тельняшке.

Телевизор его больше не интересовал. Он явно искал других развлечений.

Это было прямое оскорбление, которое Игнат простить не мог. Он сделал шаг к «полосатому», но его дружки резко поднялись с места и перегородили ему путь. В руках у одного блеснула заточка. Вот это номер!

– А чего ты такой дерганый? – пакостно усмехнулся старый. – Крутой, да?

– Да какой он крутой? – презрительно фыркнул «полосатый». – Быдло... Ты чо, не слыхал, как его погоняют. Бурлак кликуха. Видать, баржи по Волге таскает...

– А может, все-таки крутой? – не унимался старый. – Слыхал я про одного Бурлака. Типа, в авторитете, своя бригада под ним. Говорят, не хило поднялся. Казино, автосалоны, бабок не мерено...

– Не твои бабки, не тебе и считать!

Игнат понимал, что без драки не обойтись. И готовил себя к бою. Моделировал ситуацию, просчитывал ходы. Но первым нападать он не собирался. В его положении лучше обороняться.

– А-а, так это ты и есть... – гнусно ухмыльнулся старый. – А насчет бабок ты не прав. Если есть бабки, делиться надо. Гони «лимон», и все дела...

– Нет у меня при себе «лимона».

– Так с воли перешлют.

– С воли тебе болт кожаный передадут. Задолбишься с него скручиваться...

– Кефаль, ни фига себе! Да это быдло совсем оборзело! – сорвался со шконки «полосатик». – Мы ему ща самому болт вкрутим!

Игнат уже понял, что имеет дело с беспредельщиками. А сейчас он совершено ясно осознал, с какого дерева свалились эти отмороженные фрукты.