Без буржуев
Шрифт:
4. Ай да вещь у нас получилась! (качество и сбыт)
Что можно считать двумя самыми главными свойствами денег?
Первое — на них можно что-то купить. Это ясно.
Ну, а второе?
Второе состоит в том, что их жалко отдать.
В этом смысле, доллар, фунт, франк, иена и т. п. — нормальные деньги. Стоимость их хотя и меняется в связи с инфляцией и колебаниями цен на валютных биржах — в каждый данный момент остается равной самой себе. Иными словами, эти деньги обладают обоими свойствами.
Не то с рублем.
Как мы уже видели, помимо тех рублей, которые граждане Советского Союза носят в карманах штанов,
Благодаря такому делению мы получаем простой способ разбивки всей продукции, производимой в стране, на две части:
а) то, что отпускается за валовые рубли;
б) то, что отпускается за рубли карманные.
На валовые рубли приобретают всегда предприятия, учреждения, организации. На карманные — отдельные граждане. Так как в сбыте «а» и «б» существует много важных различий, будем рассматривать их раздельно.
а. Как продают за валовые рубли
При рыночном хозяйстве цена складывается в процессе выравнивания спроса и предложения, то есть как результат некоего противоборства Производителя и Потребителя. При плановом хозяйстве цена образуется как результат противоборства дирекции предприятия с центральными планирующими органами.
Внешне все выглядит весьма наукообразно. Вводятся понятия верхнего и нижнего предела цены. «Верхний предел — это цена, при которой потребителю одинаково выгодно применение как старой, так и новой техники. Нижний предел цены равен затратам на изготовление машины (то есть себестоимости) с добавкой установленного для изготовителя процента прибыли» (Изв. 8.1.77).
Считается, что отпускная цена должна лежать ниже верхнего предела (чтобы машина принесла выгоду народному хозяйству), но выше нижнего предела (чтобы заинтересовать изготовителя увеличением прибыли). Однако на деле и верхний, и нижний предел подсчитывает сам изготовитель, а из предыдущей главы ясно, что он будет стремиться по возможности так задрать их, чтобы отпускная цена изделия гарантировала ему легкое выполнение показателей по валу, производительности, снижению себестоимости и так далее.
Насколько все эти подсчеты растяжимы, показывает такой пример.
Конструкторскому бюро, делающему разработки для Ленинградского станкостроительного объединения было заявлено, что конструкторы не получат премии, потому что себестоимость нового станка, спроектированного ими, оказалась слишком высокой — около 8 тысяч рублей. «Как это 8 тысяч!? — воскликнули конструкторы. — Кто это вам насчитал? Завод-изготовитель? Они вам насчитают. Нет, подождите, мы вам сейчас подсчитаем по совести». Калькуляция конструкторского бюро дала всего лишь 4,3 тысячи рублей. Довольное министерство, опираясь на эти цифры, заставило завод снизить нижний предел до 5,5 тысяч и, соответственно, назначило более низкую отпускную цену. (Рассказ В.Ц.)
Но все эти бури и столкновения интересов происходят где-то в стороне от потребителя. Он, конечно, не прочь заплатить за новое оборудование цену поменьше, но в конечном итоге выложит всегда то, что с него спрашивают. Рубли-то валовые. Отвалит их ему министерство, он купит новый станок, не отвалит — будет работать на старых и иметь прекрасный повод для нытья: «Вот, не даете денег на модернизацию, жметесь, отсюда и брак, и низкая производительность, и всякие недовыполнения. Вам же хуже».
В погоне за красивыми цифрами заводы часто производят не ту продукцию, которую ждут от них конкретные заказчики, а ту, от которой быстрее жиреет чудище вал. В таком случае на отдел сбыта возлагается задача сбыть с рук неходовой товар. И начинается ноздревская торговля. «Будучи главным экономистом предприятия, — рассказывает работник Министерства электротехнической промышленности СССР, — я старался сбыть выпрямители, которых завод делал намного больше, чем устанавливалось планом, Я их навязывал заказчику. «Хочешь, — говорил я, — получить двигатели, купи у нас ящик выпрямителей». — «Да помилуй! — восклицал он. — Зачем мне твои выпрямители?» — «Как зачем? Ты ведь тоже их сможешь потом кому-нибудь продать» (ЛГ 18.5.77).
Потребитель может быть беспечно щедрым на валовые рубли, но в чем он кровно заинтересован, — это в качестве приобретаемой продукции. Потому что, так или иначе, собственный-то план выполнять надо. А для этого необходимо, чтобы поступающее сырье и оборудование годились для работы. Ну, а если не очень годятся? Ничего не поделаешь, придется брать, что дают. При всеобщем дефиците легко ведь вообще остаться с пустыми руками.
Поэтому-то в отделе сбыта настолько легче работать, чем в отделе снабжения. Если вы отпускаете продукцию за валовые рубли, у вас возьмут практически все.
С газетных и журнальных страниц доносится бесконечная жалобная песнь, монотонное многоголосье, которому подошел бы припев: «Ой за что, за что вы нас покарали, ой зачем-зачем свой товар прислали».
Как вселение в новую квартиру часто начинается с ремонта, так и запуск в работу промышленной продукции сплошь да рядом начинается на предприятиях с доводки ее до рабочего состояния.
На Горьковский автозавод запчасти прибывают из Баку. «Вскрываем контейнер за контейнером, а там все одно: грязные, ржавые детали. Прежде, чем их пустить в производство, приходится обрабатывать заново: удалять коррозию, промывать, перекрашивать» (Тр. 7.3.73). Саранский экскаваторный завод прислал в Ставрополь экскаватор, у которого «топливный бак сразу же отвалился, заднюю распределительную коробку пришлось перебирать, генератор не давал зарядку аккумулятору, гидросистема текла, как решето» (Тр. 22.3.73). Из 44 прессов для изготовления формованной подошвы, присланных заводом «Тамбовполимермаш» на Кишиневский «Искож», удалось после годовой наладки запустить на одновременную работу 15–20. Остальные в это время простаивают на ремонте, который кишиневцы осуществляют своими силами. Утешают они себя тем, что на Красноярском «Искоже» из присланных тамбовских прессов не работает ни один (ЛГ 17.11.76). Швейные машины «97А» и «1022», изготавливаемые в Орше, «гремят, как трактор, шестерни не притерты, моталки не работают, из картера льется масло» (ЦП 13.8.77). Машины другой фабрики того же объединения, расположенной в Полтаве, швейные предприятия «включают в работу лишь после капитального ремонта» (там же).
У промышленного потребителя нет выбора, поэтому он должен брать даже то, что заведомо никаким исправлениям не поддастся. Как можно исправить выпускаемый Александровским заводом кирпич, «прочность которого почти в два раза ниже норматива»? Исправить нельзя, но строить ведь из чего-то надо. Взять у других? Но на всех четырех проверявшихся кирпичных заводах системы Укрмежколхозстрой «отсутствуют дозирующие устройства для определения состава компонентов при изготовлении смесей, контроль за температурой при обжиге, средства испытания кирпича на прочность при сжатии и изгибе, на морозостойкость, водопоглощение» (Изв. 19.5.76).