Без души
Шрифт:
Последний шанс на прощение…
Ведь я был не хуже их… Так почему меня лишили этого шанса? Да, я убивал. Но только когда смерть грозила тем, кто был дорог мне. И не получал никакого удовольствия. Только сожаление, что слепая пряха не оставила других выходов. Да, я не был образцом добродетели. Но отсюда, сверху, мне было видно, что по улицам города ходили сотни убийц, насильников, воров: мразь спешила по своим делам, не ведая о том, что есть и другая сторона жизни — моё существование. У них были души. Чувства, мечты, надежды. Если бы я мог испытывать зависть, наверное, захлебнулся бы в этом ощущении.
Парней
Возможно, я бы смог накрыть всю эту мразь разом. Тонкими ниточками пустоты дотронуться до сердца каждого из них, чтобы в один момент остановить пульс, прервав жизнь. В одну секунду очистить этот город, чтобы по улицам ходили другие люди. Нормальные… Которые умеют ценить свою жизнь.
Бездна, обвиваясь вокруг меня, не вмешивалась в мысли, хотя хотела. Я читал её желание в блеске тёмных глаз, в страшной усмешке. Она опять хотела показать мне, что я не прав.
Хорошо, давай…
— Зачем? — её удивление было отвратительно наигранно. — Ладно, начнём с самого простого. Кого в этом городе ты считаешь мразью? Как ты разделишь грехи на те, с которыми можно жить и на те, кара за которые — смерть. Расскажи?
— Это просто. Безвинны только младенцы. На душах остальных если не обман, то воровство конфет точно есть. Тяжесть греха не должна скрывать душу за плёнкой грязи. Вот простая мерка.
— Да? И тут души… Тебе не кажется, Сергей, что это сдвиг?
Ирония Бездны дотронулась до сердца и растворилась в пустоте.
— Нет, не кажется, сдвиг действительно есть. Однако в нём понимание того, какие же люди животные… Как они не ценят даров свыше. Я ведь тоже не ценил.
— И теперь хочешь уберечь их от своих ошибок?
— Нет, всего лишь наказать по заслугам.
Бездна покачала головой, у неё явно имелось что-то в запасе. Нечто такое, чтобы за один удар в очередной раз показать мою неправоту. И теперь она раздумывала, стоит ли снова доказывать своё превосходство, или следует меня оставить с иллюзией победы. Сложная дилемма. В прошлом я не любил иллюзии.
Она прикрыла глаза, соглашаясь с таким решением. Потом отвернулась к городу, внимательно всмотревшись в крошечные точки чужих жизней, словно выбирала достойный пример для своих слов. Выбрав, робко, словно девчонка — школьница прижалась ко мне всем телом, обвив холодными руками.
— Вот он. Смотри…
Шепот коснулся прерывистым дыханием виска, и тут же зрение против воли сфокусировалось на приземистом мужчине. Он, прикрыв глаза, ждал трамвая рядом с метро "Преображенская площадь". Если смотреть обычным зрением, мужчина не был ничем примечателен. Простое лицо, подтянутая фигура, хорошая футболка и потертые модные джинсы, обрезанные у колен. Сразу понятно: человек не самый бедный, но в тоже время ещё чувствует вкус жизни. Если мимо вас пройдёт такой гражданин — в толпе вы его даже не заметите. Или мазнёте одним взглядом и тут же займётесь более интересными или яркими прохожими.
Но если бы вы могли вглядеться в его душу — сразу бы перешли на другую сторону улицы. Обманы, измены, отвратительные мысли, наркотики и даже убийство… по пьяни, в далёком прошлом, которое списали на несчастный случай.
— Увидел? Таким, как он, не место в твоём мире… Да? —
— Да, таким не место, — согласился я, — говори, в чём подвох. Что-то стандартное? Больная мама, да? Все эти споры никогда не приводили ни к чему хорошему. Надо просто действовать так, как кажется правильным. А дальше… что будет, то будет. Сделать счастливыми всех не возможно.
— Ты почти угадал… — Бездна улыбнулась. — Тогда я не буду их тебе показывать. Или? Нет, просто расскажу. У него жена и трое очаровательных детишек. Добрые, светлые. И жена… молодая, чистая. Она даже не подозревает о его изменах и делах, просто любит. Дома он самый лучший муж и отец на свете — всё для семьи. Что же с ней будет, если ты его убьёшь?
— Подарю встречу с достойным человеком, который будет любить её и детей по — настоящему, а не играя.
— И этим отнимешь счастье у другой женщины? Как просто дарить и отнимать… — ещё проще вообразить себя Единым творцом.
— Но ведь можно всё уравновесить… Привести к ней того человека, половинка которого недостойна существовать на земле. Соединить лучшее.
Бездна покачала головой.
Теперь она не обвивалась вокруг меня, а парила рядом, внимательно рассматривая мужчину. Вот подошёл трамвай, заставив собравшихся людей всколыхнуться небольшой волной, которая разделилась на два потока. Кто-то остался стоять на остановке, чуть — чуть отступив назад, кто-то, наоборот, стал продвигаться вперёд, чтобы извернуться и пролезть первым в трамвай. Желание занять лучшее место — это естественно.
Мужчина же не стал толкаться. Он спокойно пропустил перед собой тоненькую девушку и женщину с тростью. После чего пробрался в конец вагона, чтобы не мешать другим людям проходить. Даже та девушка, на душе которой была только одна измена и несколько обманов, вела себя агрессивнее и, оттеснив старушку, сама уселась на свободное сиденье.
— Встань! — приказ прозвучал сам собой, и послушная марионетка поднялась с места, извинившись перед пожилой женщиной.
Прикрыв глаза, я отпустил ее сознание. В уходящем трамвае глупая девчонка пугливо заозиралась по сторонам. Только что она сидела, чувствовала себя довольной. И вдруг провал. А ещё казалось, что в душе на миг поселился кто-то отвратительный. Но чувство страха отступило. Девушка брезгливо наморщила носик, жалея потерянное место, и углубилась в свои мысли.
Я проводил трамвай взглядом, ожидая выводов этой беседы. Как просто забыть, что нельзя всё мерить по себе, что окружающему миру намного важнее такой ты, каким он сам видит. А тот, кто сидит внутри — интересен лишь самому человеку. У каждого есть выбор. Даже если на одной чаше весов смерть, все равно ты можешь решить, что лучше и для тебя, и для окружающих людей. Ведь иногда тихая госпожа куда добрее и милосерднее плетельщицы судеб, которая играет с нашими жизнями. Нет… не с "нашими" — теперь "вашими". Надо мной старая пряха больше не властна. А значит, узор моей судьбы будет таким, каким захочу я.