Без компромиссов
Шрифт:
– Прошу прощения, Джо… А с кем это ты сейчас говоришь? – мягко спросил доктор Браун, – знаешь, зови меня просто, дядя Ли
– Да вы свой парень, дядя Ли, весело и дружелюбно заметил я, – «Дядя Ли», ладно, это вполне удобно… Куда мне… на кушетку прикажете прилечь, насколько я понимаю, да?
– Пожалуйста, если ты не против, Джонни, располагайся поудобней, но, тем не менее, давай попробуем ничего друг от друга скрывать… Видишь ли, твоя мама просила меня разобраться, например, с кем это ты порой разговариваешь? – тихо, но очень внятно произнес доктор Браун усаживаясь
– Я говорил в частности с этой классной кушеткой, – честно признался я, – и с тем красивым торшером в углу комнаты.
– Хорошо, допустим, – задумчиво и уважительно к моим словам произнес доктор Ли.
А мне эта его, в целом, неожиданная для меня уважительность, точно понравилась. А что? Людям надо всегда верить, даже если они больные психи, а тем более, если они нормальные ребята, как я. Поэтому предстоящая беседа показалась мне вполне себе приятной и потому я уже открыл было рот, чтобы поблагодарить доктора за такое радушие, но чуток не успел.
– Знаешь, друг мой, – сказал доктор Ларри, – я вот, в твоем возрасте, например, вообще не умел разговаривать, не то что бы с кушеткой или торшером. Стеснительный совсем был, девочек боялся как огня. А вот ты как с ровесниками общий язык, наверное, находишь, правда? Расскажи что-нибудь о себе, Джо…
Возможно, это была его ошибка, а может, это, скорее всего, была просто неизбежность. И я рассказал. Как мог.
– Однажды мы с друзьями… ну, учимся вместе… с Тимом и Картером, отдыхали в гостях у Барни Харриса и тот вдруг заявил, что русские хотят сбросить на нас атомную бомбу. На что я сказал, что он «тупой урод, ничего не понимает» и что всем было бы лучше, если бы он «засунул свои слова себе в жопу». Собственно я не хотел его оскорбить, но как-то так само собой вышло. Ну, и далее мне с родителями, короче, пришлось потом, мягко говоря, удалиться…
– А вы, значит, были в гостях с родителями? Правильно? – спокойно спросил Ларри.
– Ну, да… Тут так в Америке принято…
При этих словах профессор Браун удивленно поднял брови.
– У нас, – в спешке смущенно добавил я, – Принято у нас, – мне показалось, что не плохо бы повторить и третий раз, что мол «у нас», но это, конечно, все равно уже было странно. От этих слов ситуация становилась только глупее. «Ладно, проехали» – подумал я про себя, – «посмотрим, куда кривая вывезет».
– Ну, думаю, в данной ситуации нет ничего предосудительного, мальчишки на то и мальчишки, ну, повздорили немного, сейчас ведь все нормально? Вы ведь общаетесь с Харрисами, правильно?
– Да, док, общаемся, они хорошие люди, да и про бомбу Барни-то это по телеку слышал, не сам же придумал.
– Хорошо, это хорошо, – резюмировал доктор Браун, – ну, если не трудно, скажи мне вот что… – его лицо при этом приобрело сосредоточенное выражение.
– Джессика, твоя мама, рассказывала, что ты, порою, говоришь совершенно непонятные вещи. Сейчас, здесь мне ты можешь что-то такое сказать, Джо?
Меня такая постановка вопроса только позабавила – откуда я ему сейчас тут возьму эти самые «непонятные вещи»? Придется говорить первое, что придет в голову, не обижать же человека.
– Да, вы хороший человек, дядя Ли, – начал я издалека, но совершенно искренне, ведь он и впрямь был неплохой собеседник: не перебивает, не кричит и это, надо признать, скажем так «подкупало».
– Вот мне действительно не понятно, – сделав паузу и набирая в легкие воздух, задумчиво произнес я, – в чем, собственно, разница между вами и мной? Я, например, её совсем не ощущаю. В некоторой степени, я предполагаю, что мы с вами один человек. В том смысле док, что я не вижу границы между нами, я не знаю, где кончаюсь я и начинаетесь вы и наоборот. И я даже боюсь, что этой границы нет. Вот это действительно не понятно. Мне кажется, я пришел сейчас сам к себе, вы не находите, док?
Профессор Ларри Браун, глубоко вздохнул. Было очевидно, что он не хотел выдавать свое беспокойство. Пациент в моем лице явно не вписывался в заранее и заботливо приготовленную для него рутину психоанализа. Для дядюшки Ли это означало, что простого ответа для моей мамы у него не будет.
– Понимаешь, Джо, – доктор продолжительно помолчал, – вокруг нас с тобой все-таки существует, то есть, «есть» мир с четко определенными позициями и люди, знаешь, не исключение. И ты должен постараться определить свое место в нем и почувствовать эти самые границы, чтобы соответствовать ожиданиям людей. Это бывает нужно для построения взаимоотношений. Например, с родителями, с девушками…
– Мне кажется, я вас понимаю док, – без притворства заметил я, – честно говоря, меня действительно кое-что беспокоит. Ну, то есть не сильно, но, всё таки. Мне иногда снится какая-то незнакомая речка, а в речке торчит белая черепушка. Что бы это значило, доктор Браун?
– Не знаю, Джонни, не знаю… – как бы сам с собой вполголоса заговорил психоаналитик, – но ты же сказал «беспокоит». Что тебя в этих снах беспокоит?
Я замялся… С одной стороны, мне не хотелось в этом признаваться, но с другой уже давно хотелось кому-то рассказать. Это странное наваждение, которое давно преследует меня.
– Видите, ли доктор Ли, мне часто кажется, что меня на самом деле зовут… на самом деле зовут… – я собрался с духом и одним словом выпалил, – Николай Иванович…
– Николай Иванович??? – недоуменно уставился на меня Ларри Браун, отчего его красивая рыжеватая бородка немного при этом, что называется «отвисла».
– Николай Иванович, – со вздохом повторил я. Но как мне показалось, я испытал от этого признания неимоверное облегчение.
Глава 2
Из «переговорной» мы шли в полной тишине. Возможно потому, что психолог еще пытался найти положенные ему по статусу ответы и пояснения для моих родителей, ну, а я неслышно шлепал ногами по бесконечно мягкому ковру просто так, вновь завороженный глядящими на меня отовсюду картинами.
– Джонни, мне очень приятно было познакомиться, – выбравшись, наконец, к заветному дивану в прихожей, солидно произнес Ларри Браун, после чего долго и убедительно жал мне руку и уже только после этого, кашлянув, попросил меня, как водится в таких случаях, погулять на улице, чтобы он мог, так сказать, поговорить с моими родителями.