Без крестной феи
Шрифт:
Голос собеседника был обычен, деловит. Значит, не виляет, можно обсудить. Они условились о точной дате. Горелов спрятал телефон в карман куртки и поднял взгляд на свои окна: свет не горел. Надюша решила досмотреть свои воскресные сны.
Ей он говорить пока ни о чем не станет. Когда получится, тогда и скажет. Совета просить у нее смысла нет: она, конечно, будет «за». Устала за семь лет. Хоть и молчит, не ворчит, как многие другие, но устала.
Все, решено! Горелов завел машину с пульта, подождал, пока немного прогреется, сел и с минуту наблюдал за метанием
Решено, снова подумал Горелов. Вот поймает убийцу девушки и подаст рапорт о переводе. Нет, не в такой последовательности: поймает, встретится с товарищем, все обсудит, а потом подаст рапорт о переводе.
Решено…
В здание морга он входил, как всегда, со сжавшимися в комок внутренностями. Ничего не мог с собой поделать. Не привыкнет никогда! Валера Володин сидел за своим столом в ординаторской перед компьютером и что-то печатал.
– Привет. – Горелов протянул ему руку.
– Вот кому не спится-то, – отозвался тот ворчливо. – Воскресенье, спи себе и спи… Погоду обещают замечательную. Только на лыжню.
– Мы с тобой только с нее, – попробовал пошутить Валентин, но вышло так себе.
Володин шутки не принял, сурово глянул исподлобья.
– Могу ошибиться, но на лыжне она еще была жива, – вдруг произнес он. – Вскрытие показало, что смерть наступила в результате переохлаждения.
– Ты же сказал, что ее задушили! – вытаращился Горелов.
– Это было предварительное заключение, Валя, – одернул его Валера, недовольно поморщившись. – Вот поэтому и не люблю болтать на ветер. Вы сразу версии начинаете строить. Да, ее долго били. Очень долго. Может, неделю. Перед тем, как выбросить на снег, душили. Но она была еще жива. Умерла от переохлаждения. Но если бы не замерзла, умерла бы все равно.
– Почему? – Валентин задумчиво листал бумаги, врученные ему Володиным.
– Внутренние повреждения, товарищ майор. Печень, почки… Били с сознанием дела. – Он помолчал, поставил точку в документе, поднял на Горелова тяжелый взгляд и добавил: – Уроды.
– Множественное число, Валера? Предполагаешь, что убийца был не один?
– Предполагаю.
– На чем это основано?
– Там все написано, – мотнул головой Володин в сторону папки в руках майора.
– А своими словами?
– А моими словами… – Он откинулся на спинку стула, запрокинул руки за голову, сцепил пальцы на затылке и уставился в потолок. – Есть несколько ударов, предположительно ногами: на ребрах, спине, ягодицах. Так вот, следы – предположительно, подчеркиваю – от разной обуви. Три вида разных мысков я насчитал.
– Три человека? Ее избивали три человека?
Горелов вспомнил худенькое маленькое тело бедной девушки, и ему вдруг резко перестало хватать воздуха.
– Я сейчас, – буркнул он и, выскочив из ординаторской, выбежал на улицу. – Уроды, мать твою! Какие же уроды!
Валера Володин вышел за ним следом минуты через две. Закурил, облокотившись о старый клен,
– Это еще не все, майор, – произнес он, выдыхая в мороз густой клуб дыма. – Ее били кастетом. И, повторюсь, если бы она не замерзла, то все равно бы умерла от множественных повреждений внутренних органов, не совместимых с жизнью.
– Кастетом… – эхом повторил Горелов.
Он отошел на метр, нагнулся, зачерпнул горсть снега и швырнул себе в лицо. Через минуту сердито глянул на Валеру Володина, окутанного сигаретным дымом.
– Чего вот куришь? Ты же бросить собирался! – выпалил он, подходя ближе.
– Не собрался, – меланхолично откликнулся Валера, подергивая рабочую куртку, сползающую с плеч.
– Тебе ли не знать, Валера, что делает сигарета с человеком, – упрекнул его Валентин.
– Ага… Знаю… – Он хмыкнул и послал окурок в урну. – А еще я знаю, что способен сделать человек с человеком. Она вот, девчонка эта, не курила никогда. А ее взяли и… Ладно, идем, отдам тебе последние страницы отчета.
Он запросто мог заблудиться в формулировках, если бы не пояснения, которые Валера дал ему по каждому пункту.
– Так что, майор, твоя версия с маньяком не проходит, – произнес он напоследок.
– Каким маньяком? – Горелов почувствовал, как загораются щеки.
– Да трепался твой старший лейтенант Воронин всю дорогу. Все о твоих мыслях и предположениях мне рассказывал. Ты же меня с ним отправил с места обнаружения. Забыл?
– Не забыл.
И предупредить старшего лейтенанта не забыл, чтобы тот держал язык за зубами. А тот трепался всю дорогу. Придурок!
– Нет никакого сексуального подтекста, майор, в нанесенных увечьях. Зверье! Могли просто из пьяного куража избивать, а могли тайну какую-нибудь из нее выбивать. Ее не насиловали. Никаких следов сексуального контакта.
– Все же придерживаешься мнения, что их было несколько? – Горелов уже стоял на пороге с папкой под мышкой.
– Следы на теле, майор. Они красноречивы.
– А если убийца переобувался? Просто-напросто переобувался? Ее же мучили несколько дней. Так?
– Так.
– Он мог менять обувь.
– Мог. Только есть одно «но», Валя. – Валера печально улыбнулся. – Некоторые увечья разной обувью были нанесены предположительно в одно и то же время. Так что… Ты ищи, майор, ищи. Кстати, что там с кровью, которую наш следопыт Николя Усов вымел из-под снега? Эта кровь принадлежит жертве?
– Генетический анализ пока не готов. Но группа вроде бы совпадает.
– Ты в отдел? – Валера резво засобирался, стаскивая с себя халат и надевая дубленку. – До метро подкинешь? Хотел сегодня своих на каток вытащить, обещал…
Он довез Валеру до метро и потом всю дорогу ворчал, разговаривая с приборной панелью автомобиля. Панель светилась мягким светом, транслируя показатели технического состояния. Все было в норме – не то что в его душе.
– Как так можно?! – воскликнул он, загоняя машину на стоянку у отдела. – Избивать неделю слабую девчонку! Ногами, кастетом…