Без лица и имени
Шрифт:
И вот во время отдыха в Турции студентка четвертого курса Академии ФСБ Александра Шадрина была похищена людьми Фархада и привезена на виллу на побережье. Ее держали в заложниках неделю, а я в это время заканчивала курс реабилитации после пластической операции в одной из престижных клиник в Швейцарии.
Я прилетела в Турцию, меня познакомили с Александрой, и я поразилась нашей с ней схожести. Даже мой босс Лаврентьев был удивлен. Мы некоторое время общались с Шадриной, но срок ее отпуска истекал, и ей надо было лететь в Москву, продолжать учебу в Академии ФСБ. Но вместо нее домой отправилась я.
Лаврентьев придумал мне легенду о падении с водного мотоцикла с сильным ударом головой о воду и частичной потерей памяти. Так я сказала отцу Шадриной, когда в качестве его дочери прилетела домой. Надо сказать, что меня некоторое время натаскивали, как себя вести в семье Шадрина, да и его дочка рассказала под действием правдодела несколько важных моментов.
К моему великому удивлению, я прошла основной экзамен — семью и дальше мое превращение в Александру Шадрину пошло гладко. Я отучилась год в Академии ФСБ, и после ее успешного окончания Шадрин пригласил меня на службу в свой отдел. Там я познакомилась с его замом, вы, Ник, его видели, и у нас завязались сначала дружеские, а потом и любовные отношения.
— Его убил в офисе ваш напарник, — уточнил Сергей.
— Да. К сожалению, убил.
— А почему же вы, будущий сотрудник правоохранительных органов, не обратились в ФСБ и не прекратили сотрудничество с Лавриком?
— С кем? — переспросила Келли.
— С Лаврентьевым.
— Однажды у меня был с ним разговор по поводу моего задания. Я должна была передать Лаврентьеву информацию, касающуюся операции Интерпола по выемке большой партии героина с колумбийского судна, доставившего в Россию партию чая. Через меня Лаврентьев выяснял, знает ли Интерпол про очередной трафик или нет. Если Интерпол ничего не знал о грузе, то Фархад провозил партию целиком. А если через своих осведомителей в разных отделениях Интерпола по всему свету он узнавал, что трафик засвечен, то изымал почти весь наркотик. Немного оставлял, чтобы полицейские что-то нашли, и тем самым работавшие на Фархада агенты не были вычислены. Ведь если агенты Интерпола сообщают, что на судне или в самолете партия героина есть, а при обыске выясняется, что ее нет, то получается, что в Интерполе произошла утечка информации и героин успели забрать. Тогда меня или другого какого-нибудь «крота» начали бы искать и рано или поздно нашли. А так все было шито-крыто — наркотики находили, но не в том количестве. Большая часть — девяносто процентов, — все-таки попадала на рынок и приносила прибыль Фархаду.
Так вот, я сообщила Лаврентьеву, что агенты Интерпола в Турции узнали об очередной большой партии зелья, а потом выяснила, что партия на самом деле была маленькая. Я поговорила на эту тему с Александром, пыталась выяснить, почему такое несовпадение, ведь я точно знала количество груза, а он пригрозил мне, что, если я не буду работать дальше, люди Фархада убьют мою семью — мать, отца, брата и сестренку. Он по-дружески предупредил, что у них есть агенты и в других ведомствах и обращаться туда за помощью бесполезно и смертельно опасно.
Я смирилась и продолжала работать на Лаврентьева. Он открыл мне счет в банке и регулярно перечислял на него солидные деньги.
— Почему Фархад не уничтожил Шадрина? — спросил Сергей.
— Какой смысл его убивать? На его место прислали бы нового руководителя, затем другого и так бесконечно.
— Это верно, — кивнул Семенов.
— Теперь расскажи про ваши отношения с Лавриком, — попросил Сергей.
— Мы продолжали оставаться любовниками. Он снабжал меня инструкциями и деньгами, я его — информацией, и так продолжалось пару лет.
— Что ты знаешь про Ларису Бобкову? — спросил Семенов.
— Я не знала, кто она такая, знала только, что ее зовут Дана, и все.
— Ты Келли, а она Дана?
— Точно так.
— Какая кличка была у Лаврентьева? — задал вопрос Морс.
— У него не было клички.
— Что ты знаешь про Фархада? — наконец спросил Сергей.
— Ничего. То досье, что я вам подсунула, — липа.
— Мы догадались.
— Лаврентьев как-то раз спьяну обмолвился, что сам не знает, кто такой Фархад.
— Точно? — стал напирать Ник.
— Точно, — испугалась Келли.
— Он не был с ним знаком?
— Не был. Они связывались по телефону. Фархад получал от Лаврентьева информацию и щедро оплачивал ее. Если возникали проблемы, то Саша звонил какому-то Борну, говорил, в чем проблема, и ее быстро решали.
— Убивали кого-то, — закончил мысль Петрович.
— Да, так было и в тот раз, когда вы попали в засаду в деревне. Но Лаврентьев и этого Борна тоже не знал. Он тоже связывался с ним только по телефону.
— Этот Борн — правая рука Фархада в плане разведки и устранения неугодных? — встрял Фэд.
— Я это поняла, — ответила Келли.
— Значит, Фархад завербовал и Лаврика, — сказал Ник. — Кстати, Фархад — легендарный таджикский богатырь — завоеватель, как у нас Илья Муромец.
— Да, «хорошую» кличку этот гад себе подобрал… — подчеркнул Семенов. — Ты не знаешь, как он завербовал Лаврика?
— Нет, Александр не говорил. Он вообще мало что говорил про них. Почти ничего. Может, пару раз за все время нашего знакомства, и то когда был пьян. Он сам толком ничего не знал. Конспирация.
— Да, эта чертова конспирация, — Михайлов постучал пальцами по столу. — Ты знаешь номер телефона Фархада?
— Нет, знаю только, что это спутниковый номер. Фархад острожен, никому не доверяет, живет в уединении, у него большая охрана, и он всемогущ. Вам его не одолеть, у него армия убийц.
— Сколько их? — спросил Ник.
— Не знаю. Лаврик как-то брякнул, что целая армия.
— Похоже на то, — Сергей взял со стола сотовый Лаврентьева и повертел в пальцах. — Значит, Фархад, Борн и армия убийц.
— А что с записью убийства Рустама? — спросил Семенов. — Ты слышала о ней?
— Да, Александр радовался, что смог вернуть диски и героин человеку Фархада. Тот ему много денег отстегнул, а босс поделился со мной и Даной.
— Что ты знаешь про убийство семьи Урусбаевых, про убийство их убийцы? — продолжил полковник.
— Только то, что было в прессе, — ответила красотка.
— Ладно, вопрос в принципе исчерпан, — закончил допрос Ник. — Теперь один раз введем правдодел и выясним, что правда, а что нет. Займет это десять минут. — Он взял шприц и вставил в отверстие ампулу с препаратом.