Без памяти
Шрифт:
Я безучастно молчу, а она продолжает искать какой-то глубинный смысл в происходящем, осторожно прощупывая мои границы:
— Может быть, ты ловишь кайф, медленно затягивая меня в свою паутину, чтобы потом запечатлеть пойманную бабочку на холсте? — Тея строит догадки, грациозно балансируя на самом краю бездны. — Доверие должно быть взаимным, Дэмиан. Скажи мне правду.
Несколько мгновений я раздумываю над ее вопросом, любуясь плавным изгибом ее спины, переходящей в округлые бедра. Мои пальцы легко скользят по ее коже, словно танцуя на поверхности воды,
— Ты хочешь узнать, испытываю ли я возбуждение? — низким голосом уточняю я, вплетая концы ленты в узор на изящной спине, тем самым фиксируя ее запястья. — Или хочешь предложить мне второй вариант?
Дыхание Теи становится все более глубоким и неровным. Она пахнет похотью и слишком раскрепощена для девственницы, проданной мне с потрохами. Если она и правда невинна, то Роланд Фишер явно продешевил.
— Это не ответ, — Тея начинает злиться, устав от моих уклончивых фраз. — Я хочу узнать тебя, Дэмиан.
А вот в это охотно верю. Алатея стремится понять меня, взглянуть в глаза бездны, вывести игру в знакомое поле, потому что то, на котором мы играем сейчас — ей незнакомо.
— Просто следуй за мной и своими ощущениями, Тея.
Натягивая сплетения лент, я виртуозно играю с ее телом, позволяя шелковистым полоскам мягко скользить по самым чувствительным местам. Сотни или даже тысячи раз я наблюдал, как мои модели извивались в мягких ласкающих путах, сходя с ума от вожделения. К концу сессии почти все они умоляли подарить им освобождение, но не от шелковых лент… Пытка удовольствием — мощнейшее оружие, четко бьющее в цель. Поэтому красивые обнаженные музы на моих холстах олицетворяют не похоть, а страдание и боль.
— Повернись, — властно требую я, заметив, как по бархатистой коже разбегается россыпь мелких мурашек. Ее реакция не отличается от остальных связанных куколок, но моя… моя совершенно иная. Это оглушает, сбивает с толку, мешает концентрации.
— Я не могу. Ты меня связал, — жалобно хнычет она.
— Твои ноги свободны.
— Я в этом не уверена, — сдавленный смешок срывается с ее губ.
От Теи исходит такой жар, что я без подсказок догадываюсь, что она имеет в виду. Язык ее тела красноречивее слов.
— Повернись, — чуть мягче прошу я, и она выполняет.
Грациозно, вашу мать, с гордо расправленными плечами. Идеальная грудь с красноречиво твёрдыми сосками снова оказывается перед моими глазами. Совершенство и искушение. Невинность и соблазн. Мы словно поменялись местами. Теперь она паук, а я ее жертва.
— Нравится? — в ее интонации соединяются самодовольство и вызов. Чрезмерная гордыня — привилегия королей.
И я снова задаюсь вопросом — откуда в этой обычной девчонке столько аристократических замашек? Так на чьей стороне ты играешь, Тея? Пока не слишком поздно… выбери мою.
— Хочешь попробовать, Дэмиан? — двусмысленный вопрос вызывает резкую сухость во рту.
Я хочу не только пробовать. Рефлекторно сглотнув, поднимаю взгляд к ее лицу и смотрю в знакомые до рези в груди голубые глаза. Это было фатальной ошибкой — заставить ее повернуться. Алатея Граф исчезла, оставив меня один на один с прекрасным призраком.
Эмили… она смотрела на меня так же в нашу первую ночь, позволив забрать то, что принадлежало другому мужчине. Ублюдку, которого больше нет в живых.
— Ты меня хочешь. Я же вижу. Неужели так трудно признаться? — с обидой бросает она, устав ждать от меня каких-либо действий.
Не тебя, глупая, проносится в голове отдающая горечью мысль, заставляя, наконец, вспомнить, кто передо мной.
Положив ладони на стекло по обе стороны от ее головы, я сокращаю расстояние между нашими телами, не оставляя ни миллиметра свободного пространства.
— А это ответ? — шиплю я, вжимаясь каменной эрекцией в ее живот.
— Ого, кому-то кажется пора остыть, — округлив глаза, в смятении восклицает Тея. Кожа на ее щеках вспыхивает забавным румянцем, запуская в мою кровь новую порцию неконтролируемой похоти.
— Остыть? Мне кажется, ты хотела совсем другого, — склонив голову, я провожу носом по линии высоких скул, одержимо изучая всплески противоречивых эмоций на запрокинутом лице. Ее аромат неуловимо изменился. Теперь она пахнет сексом и моей безоговорочной капитуляцией.
— Тебе показалось, Дэмиан. Я не трахаюсь за деньги, — она импульсивно дергается, когда в моих руках появляется новая лента.
— Разве я предлагаю тебе деньги?
Сложив шелковую полоску в форму цветка, я невесомо дотрагиваюсь алыми лепестками до возбужденных сосков, и с ее приоткрытых губ срывается едва уловимый стон.
— Остановись! — в вибрирующем голосе Теи звучит мучительная мольба.
— Зачем? Разве тебе не интересно, что будет дальше?
— Я не давала согласие! — отчаянно выпаливает она.
— Мне оно не нужно, — ухмыляюсь я, едва касаясь губами ее виска. Она судорожно вздыхает, пытаясь уклониться и ерзая упругой задницей по стеклу.
— Пожалуйста, Дэмиан, я на это не подписывалась. Ты меня пугаешь!
— Пугаю? Правда? Ты маленькая врушка, Тэя, — хрипло смеюсь я, медленно опуская шелковый цветок ниже.
Лениво ласкаю кожу ее живота, безошибочно считывая импульсы острого возбуждения, ударяющие в меня огненным бумерангом. Наши взгляды сцепляются в жарком раскалённом безумии. Время замирает, а затем на безумной скорости несет меня в прошлое, листая недели, месяцы, года, целые десятилетия, возвращая к той… другой, единственной.
Глава 5
— Дэмиан! — тихий шепот резко возвращает меня обратно, гасит свет и размывает краски. Животная похоть с примесью злости вспыхивает в крови. Обхватив ее горло, жестко впечатываю белокурый затылок в стекло. Зачем она влезла, черт возьми?