Без пощады
Шрифт:
Растов наконец остановился и посмотрел в зал.
– Много мы перебрали вариантов. Много отвергли остроумных предложений. И после долгих дебатов назвали корабли так: «Геродот», «Ксенофонт», «Ливий», «Тацит», «Прокопий», «Нестор», «Соловьев», «Карамзин», «Ключевский», «Моммзен», «Дьяконов», «Гумилев», «Вегнер» и, конечно же, «Соколов».
«Сплошь историки? Это еще почему?.. Где логика?»
В лад с моими мыслями прозвучали слова, которые расставили все по местам:
– Почему? Потому что, товарищи, именно этим кораблям суждено
Глава 12
Космическое сражение, вид сбоку
Январь, 2622 г.
Планетолет «Счастливый»
Орбита «Вешняя-1000-8», система Крокус
– Чоруги? – переспросил Нарзоев и нервно рассмеялся.
– Что смешного? – Никита обиженно вздернул брови.
– Дорогой мой, чоруги используют для атмосферных полетов дископтеры. А это были флуггеры. Наши флуггеры.
– Как только у вас язык повернулся сказать такое?! Что за дикость?! Зачем же нашим флуггерам жечь собственную базу? – Башкирцева трясло от негодования.
– Наши не в смысле «русские», – поправился Нарзоев. – Я хотел сказать: созданные людьми.
– И чьи же? Чьи конкретно? Русские? Американские?
– Не знаю. Во время налета я боялся выходить на связь, чтобы они меня не засекли. Потом вызывал орбитальную диспетчерскую и космодром Пентамилья… Молчат.
– Этого не может быть, – пробормотал Никита, который все глубже погружался в пучины своего эго. – Флуггеры Великорасы… Какой в этом смысл?
– А улей? – подала голос Таня, обращаясь к Нарзоеву. – Может, поговорить с ним?
– С «Блэк Вельветом» связи нет и быть не должно. По крайней мере устойчивой. Планетолеты выводит на улей орбитальная диспетчерская, и только на последнем участке я связываюсь с ним непосредственно, – терпеливо пояснил Нарзоев.
Штейнгольц, который в то утро еще не проронил ни слова, вдруг сказал – неожиданно твердо, почти бодро:
– Надо полагать, диспетчерская и космодром разделили участь базы Альта-Кемадо.
Таня думала так же. Поэтому, когда Штейнгольц высказал вслух ее затаенные страхи, она почувствовала даже нечто вроде облегчения.
Значит, у нее не паранойя. А если паранойя – так не у нее одной.
– Бред сумасшедшего! – отрезал Башкирцев.
Нарзоев покачал головой.
– Хорошо бы, если бред, Юрий Петрович. Но факты – вещь упрямая: неопознанные флуггеры целенаправленно отутюжили военную базу Объединенных Наций. Значит, ошибки нет: кто-то начал против нас боевые действия.
В этот момент Никита, как назло, сказал:
– Это какая-то ошибка… Какая-то ужасная ошибка.
Он не слышал! Он не желал слышать ни слова из того, что говорил Нарзоев!
Чаша терпения Тани переполнилась.
Никита сходит с ума… Мир сходит с ума… Воздух отравлен гарью… Руки, плечи, волосы – все в крошечных серо-желтых крупицах… Прах кремированных заживо…
Таня уже примерилась, как бы залепить Никите увесистую затрещину, но почувствовала сильное головокружение, ноги сами подогнулись, и она обнаружила себя сидящей на корточках. Уткнув голову в колени, Таня зарыдала.
Утешать ее никто не спешил. Никита сам нуждался в неотложной психологической помощи. Башкирцев – по большому счету тоже, хотя в его случае над депрессией одержал верх реактивный психоз. Едва дослушав Нарзоева, он принялся бегать взад-вперед, выкрикивая:
– Боевые действия!.. Действия!.. Боевые!.. Ну прямо Гай Юлий Цезарь, Галльская война!.. «После этого сражения»!.. «Цезарь считал уже совершенно недопустимым»!.. «Выслушивать послов»!.. «И принимать какие-либо предложения»!.. «От людей»!.. Господи боже мой, «боевые действия», ересь какая… «Которые сначала лживо и коварно просили мира, а затем сами, без всякого повода, открыли боевые действия»!
Штейнгольц же решил игнорировать всех присутствующих, кроме Нарзоева, которого сразу охотно признал в сложившейся ситуации за старшего.
– Да, атака была вполне осознанной, – сказал он. – Но, возможно, это не война, а чья-то масштабная провокация? Скажем, инопланетяне захватили несколько наших флуггеров? Те же чоруги?
– В чоругов я не верю, хоть убейте… Но коллективное помешательство нескольких пилотов могу допустить… Все-таки мы в глухом Внеземелье… Правда, как объяснить тогда потерю связи? Тоже помешательством? Чьим? Операторов? Многовато психов для одной захудалой колонии!
– Не знаю. Давайте лучше поскорее отсюда выбираться.
– А вот это лишнее. Думаю, самое правильное – не делать ничего. Вообще ничего. Подождем, пока ситуация не прояснится.
– Да, но если мы будем сидеть сложа руки – «Блэк Вельвет» уйдет без нас!
– А вы уверены, что он цел – ваш «Блэк Вельвет»?
– Н-нет… Послушайте, а сколько отсюда до Пентамильи?
– Где-то шесть триста.
– Шесть тысяч триста километров?
– Да.
– Надо лететь туда, вот что. Для планетолета это не расстояние!
– В космосе. Для длительных атмосферных перелетов «Счастливый» не предназначен. Придется совершить суборбитальный прыжок.
– Ну и что? Тем лучше! Полчаса – и мы на месте!
– Сожжем очень много топлива при посадке. И если только нас в Пентамилье не заправят, нам может не хватить на взлет и маневры возле улья.
– Погодите-погодите, мы сейчас запутаемся… – Если бы Таня перестала реветь и прислушалась к их разговору, она обратила бы внимание, что Штейнгольц только кажется спокойным и рассудительным, а на самом деле в голове у него воцарился такой же хаос, как у Башкирцева с Андреевым. – Погодите, Алекс… Давайте перебирать варианты аккуратно… Вариант первый: допустим, улей еще цел и в Пентамилье что-то уцелело, но выведен из строя узел связи…