Без права выбора

Доронина Слава

— Татьяна принесла еду еще утром... Это очередная забастовка?

Черные глаза смотрели так пронзительно, что сердце в груди начало биться чаще.

— Нет. У меня не было аппетита. Я спала.

На самом деле меня мутило почти все время, пока бодрствовала. А сейчас это чувство, возможно, появилось уже от голода. Потянувшись рукой к телефону, я посмотрела на время. Было около восьми вечера. За окном шумел дождь. Комнату изредка озаряли вспышки молнии.

— Ты уходишь или только вернулся? – положила телефон на место и приняла сидячее положение.

— Я недавно вернулся, –

спокойно ответил он. – Татьяна сказала, что ты не выходила сегодня из комнаты и не прикасалась к еде, – глаза внимательно за мной наблюдали. – Так плохо?

— Со мной все хорошо, – спустила ноги на пол и встала с кровати, собираясь включить свет и развеять эту ауру интимности.

Проводить еще одну ночь в объятьях мужчины я не планировала. Вчерашнего вполне хватило.

У выключателя меня повело в сторону и потемнело в глазах. Я схватилась за стену, переводя дыхание. Как только стало лучше, включила свет и взглянула на Родионова. С самого пробуждения он не сводил с меня цепкого взгляда.

— Мне бы хотелось побыть сегодня одной, – тело все еще ломило после вчерашнего богатого угощения мужчины, а голова болела. – Ты не мог бы уйти?

— Исключено, – взгляд прошелся по моему телу и вернулся к глазам. – Приводи себя в порядок и спускайся на ужин в гостиную. Хочу с тобой поговорить.

Родионов поднялся на ноги, достиг двери и вышел из комнаты.

По мне, лучше бы просто трахал и не проявлял даже и намека на беспокойство, с которым рассматривал меня минуту назад. А я, в свою очередь, не хотела обольщаться взрослым мужчиной. К таким, помимо влечения, нельзя больше ничего испытывать.

Застелив постель, снова приняла душ, собрала волосы в высокий хвост, надела футболку с джинсами и спустилась вниз. Меня все еще штормило, но, скорее всего, это уже было от голода. Мне следовало наладить режим питания, не то начну падать в обмороки от слабости.

Татьяна накрыла стол в гостиной на двух человек. За все время, что жила в этом месте, я ни разу не видела, чтобы Настя проводила время с братом, но после разговора с Маратом понимала причины такого поведения.

Родионов сидел за столом и разговаривал по телефону. Я обратила внимание, что в футболке и спортивных брюках, с мокрым ежиком на голове он выглядел моложе лет на десять. Дима поднял лицо, заметив меня, и указал глазами, чтобы садилась рядом с ним. Спустя пять минут он завершил разговор и отложил телефон в сторону.

Почувствовала себя неуютно под взглядом черных глаз и поняла, что если он продолжит смотреть с таким же интересом, как в спальне, то я потеряю последние крупицы аппетита.

— Мы будем ужинать одни? – тихо спросила, чтобы хоть как-то разбавить молчание между нами.

— Настя с ребенком уехали к подруге. Татьяна взяла на вечер отгул.

Мы снова были с Родионовым наедине, а в такие моменты я ощущала себя скованно.

— Что от тебя хотел Селиванов? – прямо спросил, а мои глаза округлились, воздух перестал поступать в легкие.

Было бы странно, если ему не доложили бы о нашей встрече со Стасом. Или тот сам рассказал? Они вроде как были партнерами? Если этим вечером последует очередное наказание… Я убегу к себе в комнату и закроюсь на замок. А Родионову придется вышибать дверь ногой, чтобы добраться до меня.

— Он хотел узнать, почему умер наш ребенок, – на последнем слове голос предательски задрожал. Не хотелось об этом говорить.

Дима коротко кивнул и направил в рот кусок сочного мяса. На его лице не отразилось ни капли заинтересованности или сочувствия.

— И что? Узнал? – спросил отстраненным голосом.

— Я не собиралась встречаться со Стасом. Между нами все в прошлом. Давай, пожалуйста, не будем об этом говорить.

— Уверена? – он поднял на меня черные глаза, а мое сердце оборвалось. – Разве я могу рассчитывать на твою благоразумность после вчерашнего? Мне не нужна очередная шумиха вокруг моего имени, громкие заголовки в соцсетях. Когда забирал тебя к себе, не думал получить столько проблем.

— У него скоро свадьба, а я в интимных отношениях с другим мужчиной. По-моему, все очевидно, – гордо вскинула подбородок. – У меня нет и не было намерений тебе насолить или каким-то образом запятнать твою репутацию.

На губах Родионова появилась коварная усмешка.

— Полагаешь, мужчины и женщины не изменяют своим партнерам по браку или сексу? Если между вами случится интрижка, мне придется пойти на крайние меры, – у меня по спине пробежал холодок от невозмутимого тона в голосе мужчины.

Как в таких условиях сохранять спокойствие, когда мне едва ли не прямо заявляли, что следующая встреча со Стасом за его глазами закончится весьма печально для нас обоих? Запас моральных сил, в принципе, как и физических был на исходе.

— Полагаю, что не все люди распыляются на множество направлений, – произнесла, собрав волю в кулак. – Но бывают исключения из правил. У меня есть такой пример: невеста одного известного человека погибла меньше месяца назад, а мужчина уже открыто заявил в прессе о новых отношениях, – он дерзко усмехнулся, а в его глазах появилось любопытство. Для меня это стало толчком продолжить. Давно хотелось об этом сказать. – Ты сам столкнул нас с ним лбами, сам привел в прошлый раз в клуб. Я давно вычеркнула Стаса из своей жизни. И в тот день, когда он пришел ко мне, я не собиралась отвечать на его звонки, не хотела с ним разговоров и впредь не планирую никаких интрижек с человеком, которого горько видеть после всего, что произошло в моей жизни. Ты пытаешься причинить мне боль, с упоением наблюдешь за агонией внутри, а я бы не смогла никого обидеть. Не говоря уже о том, чтобы умышленно отправить человека на смерть... В этом между нами отличие.

Нечто странное промелькнуло в его глазах после этих слов. На долю секунды я увидела там ненависть и желание. Неужели наши чувства друг к другу были хоть в чем-то схожи? Этот мужчина ломал меня, менял привычный устой жизни, но и я в чем-то откладывала отпечаток на него. Сейчас уже прекрасно отдавала себе отчет, что за сказанное прилетит обратка, но было все равно! Я дико устала защищаться и держать оборону, делать вид, что он не причиняет мне боль.

24