Без правил
Шрифт:
– Злата… – шепчет он, и в голосе столько ожидания, страсти и желания.
Подхватывает меня на руки под бёдра и несёт в спальню. Дыхание захватывает, когда оказываюсь под ним, ощущаю тяжесть его тела на себе. Выгибаюсь, позволяя стянуть с себя футболку, с губ срывается стон, когда Демид расстёгивает мой лифчик, снимает и откладывает в сторону. Странно, но мне одновременно хочется и прикрыться, и чтобы он смотрел.
В спальне полумрак, но я вижу, как начинают блестеть его глаза, когда он опускает взгляд на мою грудь. Соски, больше
Ещё один, более громкий, стон срывается с губ, и я испуганно прижимаю ладонь ко рту. Это кажется каким-то неприличным. Но Бахурин отрывается от моей груди, поднимает глаза и мягко улыбается.
– Тебе не надо сдерживаться. Всё хорошо.
А сдерживаться и не получается, когда он продолжает ласкать меня. Хотя я всё равно пытаюсь, не могу открыться до конца. А Бахурин замечает это и делает так, чтобы у меня точно не получалось.
Мне тоже хочется касаться его, хочется провести пальцами по гладкой коже. Я вцепляюсь ногтями в его футболку и стаскиваю её с него. Чувствую, как покалывают кончики пальцев, когда провожу по его груди, скольжу ниже. Возбуждаюсь от этого не меньше, чем когда он прикасается ко мне. Вижу его реакцию и схожу с ума ещё больше. Его челюсти крепко сжимаются, и Демид прикрывает глаза, пытаясь совладать с рвущимся из груди дыханием.
– Ты невероятная, моя Маркиза, – шепчет, спускаясь губами ниже по моему животу, а я плавлюсь от того, что за его губами следуют горячие вспышки, заставляющие выгибаться и действительно больше не сдерживаться.
Демид освобождает меня от джинсов, следом сразу стаскивает трусики. Я теряюсь, зажмуриваюсь и сжимаю кулаки, зажав в пальцах простыню.
– Не бойся.
Он ложится рядом, снова целует меня, не даёт отвернуться, а в это время его ладонь ложится мне на живот, спускается ниже, проникает между бёдер, вынуждая их немного раздвинуть.
Разрываю поцелуй и закусываю губы, смотрю ему в глаза, когда он прикасается ко мне там. Раздвигает пальцами нежные складки, гладит, аккуратно нажимая. Напрягаюсь, когда чувствую, как его палец проникает внутрь. Странные ощущения, непривычные. Чувствую, как его пальцы становятся очень скользкими, и почему-то стыжусь этого. Это ведь тоже нормально, да? Естественно? Я читала в романах, что когда женщине хорошо, там у неё становится влажно. Я и сама не раз приходила домой после наших поцелуев в подъезде и обнаруживала, что мои трусики промокли.
Бахурин продолжает ласкать меня, касается там уже смелее. Мне хочется зажать его ладонь, сдвинув бёдра, но он не позволяет. И тогда я чуть сгибаю ноги в коленях и отдаюсь ощущениям. Глубоко дышу, подгоняя себя куда-то, куда, не пойму я сама, стремлюсь.
А потом случается сладкая вспышка. Это настолько остро и приятно, что у меня пересыхают губы и будто на несколько мгновений отключается сознание. Демид всё ещё гладит меня там, но уже мягко, едва касаясь, а потом убирает руку. Я слышу тихий шелест, и мой Бахурин перекатывается на меня, прижимая собой к постели. Умащивается между моих согнутых коленей, вынуждая развести их шире. Целует снова и снова.
Быстро моргаю, когда чувствую, как он упирается в мою промежность, задерживаю дыхание.
– Дыши глубоко и постарайся расслабиться, хорошо? – Демид ласково проводит пальцами по моему лицу и прикасается губами.
– Хорошо, – отвечаю тихо и пытаюсь выполнить то, что он сказал. – Ох!..
Сдавленный вскрик рвётся из горла сам собой, когда Бахурин подаётся вперёд. После вспышки боли тело жаждет, чтобы его освободили, но этого не происходит. Демид делает так ещё раз, усиливая давление.
Закусываю до крови губы, стараюсь глубоко дышать носом, как он сказал, не мешать. Я читала, что первый раз пройдёт легче, если постараться расслабиться и дать парню свободу действий. Вот только не помню сейчас, это был любовный роман или статья в женском журнале.
Бахурин притормаживает немного, даёт мне время привыкнуть к ощущениям, справиться с дискомфортом, а потом снова начинает двигаться. Мягко, плавно, увеличивая темп постепенно. И уже замечаю, что такой боли и нет. Растревоженная впервые плоть, конечно, отдаёт болезненностью и ощущением переполнения, но вполне терпимо. Кроме того, общий микс ощущений очень странный. И боль эта далеко не на первом плане, она где-то на периферии, на заднем фоне, уступает место совершенно другим ощущениям – эмоциям, что переходят на физический уровень и топят тело в неге от осознания того, что я наконец принадлежу любимому полностью. Я теперь его, а он мой. Без остатка. Без границ и барьеров.
Да, тогда мы любили друг друга. Мы были очень юными, едва вышли из школьных ворот, но чувства были такими сильными, проживались на полную. После того я не знала ничего мощнее и вместе с тем чего-то, что оставляет более глубокие шрамы. И сейчас эти рубцы ноют так, что дышать тяжело. Потому что теперь, спустя десять лет, у нас обоих другие роли, от которых никуда не деться. Всё могло быть по-другому, если бы не многое «если». Демид больше не тот нежный и заботливый парень, а я не та невинная девочка.
И мы по разные стороны баррикад.
Глава 7
– Сынок, я серьёзно, – мама проговорила вкрадчиво-мирным голосом, уговаривала Бахурина. – Мы будем очень рады видеть тебя и твою девушку.
– У меня много работы, мам.
Ему, естественно, это не нравилось. Не любил Бахурин все эти светские рауты, приёмы, благотворительные вечера и прочее бестолковое времяпрепровождение. Не всегда бестолковое, конечно, когда он на задании, то такие сборища вполне полезны. Но не в этот раз.
Бахурин просто крайне не желал встречи с отцом. Может, с матерью они и помирились, снова сошлись уже более шести лет назад, но Демиду от этого ещё хуже. На неё ему тоже есть за что серьёзно обижаться. Но он старается держать холодный нейтралитет с семьёй, только вот в последнее время они знатно стали наседать.
К тому же мать прознала про Наталью. Сначала сокрушалась, что уже однажды эта женщина испортила репутацию её сыну, но потом стала мягче. Даже вот теперь настаивает на встрече.