Без промаха
Шрифт:
– Тут я с тобой спорить не буду. Ему следовало иметь побольше здравого смысла.
– Как и тебе.
– У меня этого добра навалом. Я исхожу только из того, что мне известно.
– И ты уверен, что сможешь справиться с этими людьми?
– Так же, как мусорщик уверен, что справится с мусором.
– Надеюсь, твоя вера в себя имеет основания.
– Имеет. Особенно сейчас, когда со мной Нигли.
Фрелих отвела от него взгляд. Помолчала.
– Ну, что еще? – спросил он.
– Она влюблена в тебя.
– Я
Фрелих просто покачала головой. Ричер улыбнулся:
– Ты считаешь, что я ей интересен?
– У тебя улыбка точь-в-точь как у Джо, – сказала она.
– А ты никак не можешь забыть его, да? – спросил он. Фрелих не ответила. Она выбралась из машины и пошла к крыльцу. Ричер последовал за ней. Они вошли в дом. В прихожей на полу лежал листок бумаги.
Ставший уже привычным мелованный листок. Четыре слова в двух строках посреди страницы: «ЭТО СЛУЧИТСЯ ДОВОЛЬНО СКОРО».
Фрелих вытянула из кобуры свой «ЗИГ-Зауэр», и они прошли через гостиную на кухню. Задняя дверь была закрыта, но не заперта. Ричер толкнул ее ногой. Они оглядели окрестности, однако ничего не увидели. Осмотрели металлическую пластину вокруг замочной скважины.
– Следы есть, – сказал Ричер. – Хоть и еле заметные.
– Они побывали в моем доме, – сказала Фрелих.
Она подошла к кухонному столу. Рывком выдвинула ящик.
– И забрали мой револьвер, – сказала она. – У меня лежал здесь запасной.
– Знаю, – отозвался Ричер. – Старая «беретта». Фрелих выдвинула другой ящик:
– И обоймы тоже. Я держала здесь боеприпасы.
– Да, – отозвался Ричер. – Под рукавицей для плиты.
– Откуда ты знаешь?
– Посмотрел. В понедельник ночью.
– Зачем?
– Привычка, – ответил он.
– Они еще могут быть в доме, – негромко сказала Фрелих.
– Сейчас проверю.
Она отдала ему пистолет. Ричер выключил на кухне свет, чтобы тот не светил ему в спину, когда он будет спускаться в подвал, и медленно сошел вниз. В подвале никого не было. И наверху тоже.
Ричер вернулся на кухню и протянул Фрелих «ЗИГ».
– Все чисто, – сказал он.
– Мне надо позвонить, – ответила она.
Через сорок минут приехали специальный агент Бэннон и трое его подчиненных. Еще пять минут спустя прикатил Стайвесант.
– Предполагалось, что писем мы больше не получим, – сказал он.
Бэннон разглядывал листок.
– Тут нет ничего конкретного, – отозвался он. – Мы предсказывали, что не получим никаких точных данных.
Он взглянул на Фрелих:
– Сколько времени вас здесь не было?
– Весь день, – ответила Фрелих. – Мы ушли в шесть тридцать утра.
– Вы?
– Ричер живет пока у меня, – сказала она.
– Больше жить не будет, – сказал Бэннон. – Слишком опасно. Мы переместим вас обоих в надежное
– Это мой дом, – сказала Фрелих.
– Не спорьте, – вмешался Стайвесант. – Поселим вас в мотеле. И поставим у двери пару полицейских.
– Тогда и Нигли тоже, – сказал Ричер.
Стайвесант кивнул:
– Не беспокойтесь. Я уже послал за ней людей.
Ричер постоял посреди гостевой комнаты Фрелих, почему-то со всей остротой чувствуя, что никогда сюда не вернется. Потом забрал из ванной свои принадлежности, собрал одежду из Атлантик-Сити и все костюмы и рубашки Джо. Спустился вниз, вышел под ночное небо и погрузил все в багажник «шевроле». А затем уселся на заднее сиденье. Фрелих вышла из дома, неся небольшой чемодан. Стайвесант уложил его в багажник, после чего оба сели впереди. И покатили по улице.
Они остановились в Джорджтауне, у мотеля, отделенного от дома Армстронга примерно десятью кварталами.
Нигли уже была здесь. Стайвесант оформил у портье необходимые бумаги и вернулся с тремя ключами на бирках.
– Увидимся завтра в семь в офисе, – попрощался он. Ричер вошел в свой номер. Кровать, кресло, стол, телефон, маленький телевизор. Он разложил вещи. Взглянул на часы. За полночь. День Благодарения.
Полчаса спустя кто-то постучал в дверь. Он ожидал увидеть Фрелих, но за дверью стояла Нигли.
– Ты один? – спросила она.
Он кивнул:
– То она хочет, чтобы я был не я, а Джо, то винит меня за то, что я довел его до смерти.
– Она все еще любит его. Хороший, наверное, был малый.
– Говорит, он стал безрассудным, потому что равнялся на меня.
Ричер отошел от двери в глубь номера. Нигли последовала за ним. Он прилег на кровать. Она опустилась в кресло.
– Малый он был крупный, но очень прилежный, – сказал Ричер. – А в школах, где мы учились, прилежная учеба означала примерно то же, что татуировка «Пни меня в зад» на лбу. А он был совсем не крутой. Ну, его в зад и пинали.
– И?
– Я на два года младше его, зато я-то был и крупным, и крутым. Так что я стал заботиться о нем. Мне тогда было около шести. Но я был готов ввязаться в любую драку.
– Ты хочешь сказать, что Джо привык на тебя полагаться? Ричер кивнул:
– Все это продолжалось лет десять. И, думаю, стало частью его психологии – он игнорировал опасность, потому что знал: его подстрахует братец. Так что Фрелих в чем-то права.
– Сколько ему было, когда он погиб?
– Тридцать восемь.
– У него было двадцать лет, Ричер, чтобы приспособиться к самостоятельной жизни. Мы все к ней приспосабливаемся.
– Ты думаешь?
– Так каков же приговор? – спросила Нигли. – Отныне ты будешь жить, думая, что убил собственного брата?