Без срока давности
Шрифт:
Ева молча покрутила пальцем в воздухе, как бы говоря: «Закругляйтесь», и заскочила на минуту к себе в кабинет – хлебнуть кофе и кое-что записать.
Когда Ева вошла в раздевалку, Пибоди стояла в одних форменных брюках, лифчике и майке, а из глаз у нее катились слезы.
– Что ты?.. Немедленно перестань!
– Штаны велики!
– Ну так подтяни пояс, черт побери!
В ответ на нетерпеливый приказ Евы по щеке Пибоди скатилась еще слезинка.
– Широки в талии. И даже на попе немного отвисают. Я похудела! Наконец-то похудела! В прошлый раз форма
– Хорошо, отлично, круто. А теперь соберись!
– Я очень старалась, особенно в последнее время. Ходила в спортзал три раза в неделю. Бросила взвешиваться, потому что цифра на весах никак не желала меняться. Ты не знаешь, каково это…
Ева достала из шкафчика форму. Ей неприятно было раздеваться перед кем-либо, кроме Рорка, но она начала стягивать с себя одежду.
– Может, и не знаю. По крайней мере, не вполне. Зато я была тощей. Не худой или стройной, а тощей. Слабой. Пришлось потрудиться, чтобы окрепнуть и нарастить мускулы. Так что я представляю, каково смотреть в зеркало и быть недовольной тем, что видишь.
– Никогда не думала об этом в таком ключе.
– Сидеть на диете и качать мускулы нужно, чтобы стать сильной и подтянутой, а не чтобы увидеть цифру на весах.
– Я знаю. Увидеть цифру тоже хочется, но я знаю. Занимаюсь рукопашным боем.
– Хорошо.
Ева натянула форменные брюки и постановила, что сидят они как всегда.
– А все-таки… не стала моя попа поменьше?
– Господи, Пибоди!
– Ну же, будь другом – ответь. Стала или нет?
Ева натянула куртку и посмотрела на Пибоди долгим пристальным взглядом.
– Вообще никакой попы не вижу.
Пибоди исполнила танец радости.
– Спасибо. Не забудь надеть медали.
– Угу.
– Помочь пристегнуть? Этакая тяжесть…
– Отвали. В следующий раз буду переодеваться у себя в кабинете.
Пибоди с улыбкой застегнула куртку.
– Сегодня я горжусь тем, что ношу форму. То есть я всегда горжусь, но сегодня особенно.
– Потому что штаны тебе велики?
– Ну и поэтому. Но прежде всего из-за Трухарта. Я горжусь тем, что надеваю ее ради Трухарта.
Да, ради Трухарта, подумала Ева, доставая коробку с медалями.
Когда она вошла в зал, Бакстер, сменивший модный костюм на полицейскую форму, уже сидел в первом ряду.
– Чуть не опоздали, лейтенант.
– Время еще есть. Слушай, ты должен со мной поменяться – стоять на сцене рядом с Трухартом.
Бакстер поднялся на ноги.
– Благодарю за предложение, но Трухарт заслуживает того, чтобы стоять рядом со своим лейтенантом. А я буду сидеть здесь, в центре первого ряда – тебе тоже занял местечко, Пибоди, – и наслаждаться моментом. Вон его мама и девушка. Скажите им что-нибудь.
– Скажу – после церемонии.
Ева обошла сиденья сзади, пробираясь сквозь море синих форм, и тут заметила майора Уитни, который стоял в стороне и беседовал с шефом Тибблом. Она двинулась было к Трухарту, показавшемуся ей сейчас совсем юным, слегка бледным и свежим, как майская роза, однако Уитни сделал ей знак приблизиться.
– Майор Уитни, шеф Тиббл, отличный сегодня день.
– И впрямь. – Уитни, широкоплечий мужчина, казавшийся приземистым рядом с высоченным Тибблом, обвел глазами собравшихся.
– Хорошо, что вы смогли прийти, шеф. Это очень многое значит для тех, кто вступает сегодня в должность.
– Для меня тоже, – ответил Тиббл. – Прежде чем начнется церемония, хотел бы узнать, как продвигается расследование исчезновения сенатора Миры.
– Мы с детективом Пибоди только что вернулись из Института Миры. Насколько можно судить, никто из персонала не знал, что сенатор исчез. Он не сообщил администратору имени того человека, с которым должен был встретиться в Сохо, и отпустил шофера сразу же по приезде. Я обратилась к детективу Хэнсону из отдела по розыску пропавших без вести. Думаю, он уже продолжил расследование в институте. Мы с Пибоди собираемся опросить женщин, с которыми сенатор состоял в отношениях в течение последнего года. У меня есть сведения, что он регулярно принимал их в принадлежащем институту люксе в отеле «Палас».
Тиббл стиснул зубы и покачал головой:
– Журналисты набросятся на дело, как львы на антилопу… Требований выкупа пока не поступало?
– Насколько мне известно, нет.
– Сами понимаете: работать нужно так, чтобы комар носа не подточил. Когда история просочится в прессу, сенатора растерзают на части, однако отдел и само расследование тоже окажутся в центре внимания.
– Ясно, сэр.
– А пока давайте поздравим офицеров. Наслышан о вашем парнишке, лейтенант.
– Моем парнишке, сэр?
Тиббл улыбнулся, отчего морщины вокруг глаз обозначились резче.
– О Трухарте. Вы хорошо его подготовили.
– Трухарта готовил детектив Бакстер. Это его заслуга.
– Непременно ему передам. А теперь извините.
Когда Тиббл отошел на достаточное расстояние, Уитни повернулся к Еве. Его круглое чернокожее лицо было сурово.
– Посылать в жопу супругу бывшего сенатора неразумно и непрофессионально.
– Так точно, сэр. Прошу прощения за любые неудобства, которые причинила вам и отделу моя несдержанность.
– Моя жена велела ей катиться ко всем чертям.
– Что, простите?
Хотя голос Уитни оставался спокойным и серьезным, в глазах плясали веселые искорки.
– Анна состояла в тех же благотворительных комитетах, что и Мэнди Мира. Обычно гнев моей жены проявляется как холодное презрение.
– Я в курсе, – не подумав, брякнула Ева, но Уитни только усмехнулся.
– Однако Мэнди Мире удалось довести ее до белого каления, и Анна, среди прочего, велела ей катиться ко всем чертям. Теперь жена наотрез отказывается состоять в одних комитетах с супругой сенатора или как-то с ней взаимодействовать. Прошлым вечером, когда Анна услышала мой разговор с Мэнди Мирой, она пришла в восторг и с удовольствием обсудила случившееся с нашей собственной Мирой, когда та мне позвонила. Однако официально я не могу потворствовать вашему поведению.