Без страха и сомнений

Камерон Стелла

– Ну, определенно иноземный. Я сам никогда бы не имел дела с иноземцами. Нельзя им доверять – уж такой народ. Тюрбаны, туники да мешковатые шаровары. Слуге такое носить не пристало.

Элла чуть не расхохоталась вслух – от радости, конечно. Она притворилась, что разглядывает стройные ряды бокалов в застекленных шкафчиках на стене.

– Но письма ведь не было, Крэбли?

– Нет, мисс.

Она зажмурилась и стиснула зубы.

– А слуга сообщил свое имя?

– Нет, мисс.

«Спокойствие».

– Что ж, благодарю вас, Крэбли.

Вы мне очень помогли.

Она не ошиблась. Еще раз поднеся сумочку к лицу, она снова уловила слабый аромат. Розы. Запах роз – как в доме у Сейбера. Должно быть, это Биген принес подарок, который, в свою очередь, послал ей Сейбер.

– Я должна идти наверх. – Надо пойти к Сейберу и поблагодарить его за чудесный подарок. Наверное, таким образом он просит забыть былые недоразумения и вновь стать друзьями. От счастья у девушки перехватило дыхание.

– Мисс Элла, – окликнул ее Крэбли, когда она уже взялась за ручку двери. – Этот чужеземец просил сказать вам и никому другому.

Она резко обернулась.

– Что сказать?

– Он попросил меня подождать удобного момента, чтобы передать вам слова его господина. Его хозяин надеется, что вы все сами поймете.

Элла прижала сумочку к груди.

– Его хозяин уверен, что вам не требуется письменное послание – вы только посмотрите на кулон и сразу догадаетесь, что он изображает.

Она перевела взгляд с лица Крэбли на рубин.

– Но я не могу угадать.

Крэбли кашлянул.

– Не можете, потому что не знаете, что случилось с тем человеком, который прислал вам подарок, – так сказал слуга. Его хозяин много выстрадал и поэтому стал совсем другим.

Элла почувствовала слабость в коленях и опустилась в кожаное кресло Крэбли.

– Я знала это. Я чувствовала. Но что же это значит?

– Слуге было велено передать вам, что тот человек, которого вы когда-то знали, больше не существует. Теперь его место занял тот, кого вы возненавидите. Так что его дар нежнее, чем сердце, его пославшее. Вот что он просил меня передать вам. Хозяин чужеземца хотел, чтобы вы знали: рубиновая звездочка нежнее, чем сердце дарителя.

Она взглянула на рубиновый кулон, который по-прежнему сжимала в руке.

– Да как ему в голову пришла такая мысль? Крэбли промолчал.

– И все?

– Если вы все еще думаете о нем, то этот человек больше не нуждается в ваших нежных чувствах. Взгляните на рубин и вспомните, как холоден драгоценный камень. И не пытайтесь начать все сначала. Вот в этом и заключается главное предостережение, сказал слуга. Не пытайтесь возродить былое. Подарок – в память и в благодарность о прошлом. – Крэбли крякнул и безучастно уставился в потолок. – Красивейшая из звезд для самой прекрасной девушки в мире – он будет видеть ее каждый раз, стоит ему только посмотреть на ночное небо. Девушка, чей взгляд будет вечно сиять ему, как звезда, где бы он ни был. Но между вами все кончено. На этом послание заканчивается.

Элла прижала ладонь к груди.

– Какое длинное послание, –

прошептала она.

– У меня отличная память, мисс Элла.

Пряча слезы, Элла встала с кресла и направилась к двери, низко опустив голову.

– Благодарю вас, – сказала она Крэбли. – Извините за беспокойство. – Надо будет вернуть рубиновый кулон и сумочку.

– У чужеземца тоже есть к вам несколько слов, – вдруг промолвил Крэбли.

Элла остановилась, по-прежнему не поворачивая головы.

– Он сказал – и довольно дерзким тоном, смею вам заметить, – что гордецы часто оказываются глупцами. Он просил передать вам, чтобы вы имели в виду – его хозяин ошибся насчет своего сердца. Вот что сказал мне слуга.

Напудренный и напыщенный, Гревилл, лорд Уокингем, важно прошествовал в кабинет, намечающееся брюшко утягивал корсет, так что осанка напоминала голубиный зоб. Этот голубой бархатный жакет, наверное, стоит целое состояние, как и розовый атласный жилет, расшитый оранжевыми розочками. Панталоны безукоризненного покроя не могли скрыть худощавые ноги, расплывшуюся фигуру и нетвердую походку.

«Он просто омерзителен», – внезапно подумал Струан. Глаза в красноватых прожилках почти утонули в набрякших веках – одного взгляда на них достаточно, чтобы почувствовать отвращение. Струан тут же вспомнил их первую встречу, о которой упоминал Уокингем в своем письме.

Словно прочитав его мысли, Уокингем произнес хриплым голосом:

– Музыкальный вечер у Эстергази. Кажется, только вчера расстались.

– С тех пор прошло более четырех лет, – возразил Струан.

Уокингем потер переносицу, испещренную прожилками – свидетельство неумеренного отношения к спиртным напиткам. Его обвислые щеки покрылись красными пятнами.

– Ваш друг Фрэнкхот наделал тогда много шума. А все началось здесь, в Чэндос-Хаусе. Забавная штука жизнь, не так ли?

Струан коротко кивнул:

– Да, забавная. Но в этом и заключается ее прелесть. – Его давний друг Кэлум Инне в ту ночь впервые увидел свою будущую невесту. И с той же самой ночи жизнь его изменилась: он вскоре вновь занял подобающее место в обществе и стал герцогом Фрэнкхотом – этот титул, принадлежавший ему по праву рождения, был у него украден.

– Хм, позвольте вам представить вашего будущего, э-э, зятя, – загоготал Уокингем, хлопнув себя по ляжкам, и плюхнулся в ближайшее кресло. – Не возражаете, если я присяду?

– Отнюдь, – промолвил Струан, окинув рассеянным взглядом человека, молча стоявшего рядом с Уокингемом. – Добрый день, сэр. Насколько я понимаю, вы Помрой? Я, к сожалению, не имею чести знать ваше имя.

– Уокингем, – коротко отрекомендовался незнакомец. – Это наша фамилия. Но для друзей я Пом.

Его родитель снова разразился грубым хохотом.

– Они зовут его Пом. Если хотите знать, он моя правая рука. Без него мне не справиться с делами. Ваша красотка получит в мужья неоценимое сокровище.