(Без)условная любовь
Шрифт:
Свою выпускную трагедию Катя пережила. Поначалу, конечно, было сложно. Даже не так — невыносимо больно, наизнанку выворачивало и будто кровь из пор сочилась. И это все происходило с бестелесной душой.
Между выпускным и тем днем, когда она отчалила в Штаты, прошло больше месяца. Это время девушка провела уже не дома — на даче. Очень боялась пересечься с Андреем. Родные ей этого не говорили, но он поначалу пытался на контакт выйти, она знала. Сама же его во всех соцсетях заблокировала, телефон отправила в глубочайший черный список, Вере запретила под страхом
Самойловой тогда казалось, что она просто не выдержит встречи. Ей и так плохо было, стыдно за то, во сколько своих тайн посвятила, что так искренне о своих чувствах говорила, когда он…
Девушка до сих пор не поняла, за что он так жестоко с ней. Ведь сам прекрасно знал, как первая любовь может душу изранить… Мог же напрямую сказать сразу, когда у них с Филимоновой все снова закрутилось. Мог. И Кате тоже больно было бы, но она преданной себя не чувствовала бы, а так…
То время одновременно молнией пронеслось и будто на десятилетие растянулось, но Самойлова и опомниться не успела, как оказалась в аэропорту с двумя чемоданами и толпой провожающих. Там была вся семья, Вера… Катя и боялась одновременно, и ждала, что Андрей появится. Где-то глубоко в душе сохранилась искорка надежды, что он, как в романтическом фильме, в последний момент ее поймает, объяснит все… хоть как-то… и она уже не улетит.
Но Вера свое слово держала — он не знал, в какой из дней у Кати самолет… или ему это уже неважно было. Наверное, неважно…
Уже там, в Америке, Катя пошла к специалисту, который помог ей проработать не только эту трагедию первой любви, но и многие другие.
Она потратила пару лет на то, чтобы теперь почти со спокойным сердцем оглядываться на историю своей весенней любви, чтобы отпустить обиду на Лену и принять тот факт, что отношение этой женщины к дочери никак не влияет на ценность ее личности. Что она не второсортный ребенок у своего неродного родителя. Что она не обязана исключать себя из жизни тех, кого любит, чтобы им стало легче…
Вероятно, терапию стоило бы начать пораньше, теперь-то Катя это понимала, но благодарила судьбу за то, что сейчас имела то, что имела, и жила так, как жила.
Они с Верой ни разу не поднимали тему Андрея. О нем никогда и словом не обмолвились родственники. Он сам не пытался проникнуть в ее жизнь…
Это о чем-то говорило. Видимо, он не считал себя виноватым в том, что разбил девичье сердце. Видимо, просто ждал, когда она уедет. Видимо… не любил.
Теперь Катя не знала, что с ним, где он, с Филимоновой ли? Не знала, и знать не хотела… Разве что немножечко. Но об этом она рискнула бы только у войлочного котеночка спросить. Потому что он-то точно не ответит…
— Андрюш, ты скоро? Я мясо вынимаю уже, Валя в магазин пошел…
— В какой магазин, мам? Я на подъезде, давай наберу его, подхвачу, и мы вдвоем домой?
— Да, так хорошо будет, набери его…
Андрей скинул мамин звонок, тут же набирая Валентина.
— Алло, Михалыч, я к дому подъезжаю вот, где вас подобрать? Мама сказала, что в магазин вас отправила.
— О, Андрюш, хорошо-то как! А я то набрал тут… с запасом… Подъедь к Сильпо тогда, а я выскочу…
— Договорились.
Андрей
Настроение было отменным — на десять из десяти. Осталось совсем немного, и он дома будет. За щедрым столом, с мамой, Михалычем, Настькой, Володькой малым, Глеб тоже подъехать обещал…
Веселову было чертовски приятно, что его так дома встречают. Хотя это и понятно — три месяца на глаза не показывался. Погряз в учебе, набрал многовато заказов на подработку, было адски сложно, но диплом защитил зато, выпустился… бакалавр теперь. А дальше только лучше! Но теперь уже в Киеве.
Магистерку Андрей тут себе выбрал. Да и, маме пока не озвучивал, но вообще все больше стал о заочке подумывать. Он-то успел почувствовать вкус реальной работы и приличных денег, и теперь надо бы вперед двигаться, за тачку вон тоже платить ведь еще…
Свою крошку он очень сильно любил. Понял, что все шутки о нежности чувств мужиков к автомобилям, и не шутки вовсе. Он свою даму сердца тоже любил всем сердцем. Леди Мазда с шестым размером… Шестерка, то есть. Андрей получил ее в качестве подарка на юбилей от родных. Пытался отнекиваться, но главный спонсор подарка Глеб только плечами пожал: «на образование ты не захотел брать, так хоть прокатишься с ветерком»… И он катался — около года, а еще сам исправно выплачивал часть ежемесячных взносов, ведь настоял на том, что пусть первый платеж за авто — подарок, дальше он в деле…
Это стало крутым мотиватором больше работать, развиваться, находить в жизни все новые страсти и в них реализовываться по полной. Так Андрей пришел к веб-дизайну. И теперь у них с Саньком, закончившим политехнический бакалавриат, наклевывался неплохой бизнес.
Сайты сейчас нужны всем, а рукастых спецов, которые сделают не за все деньги мира, зато стильно и качественно — не так уж и много.
— Михалыч, — Андрей вышел из машины навстречу мужчине, чуть больше года тому ставшему законным супругом его матери, забрал из рук пакеты, закинул в багажник, потом обнял.
— Андрюш, похорошел ты, парень, снова похорошел! Аж завидно! Я тут старею потихоньку, понимаешь ли, а молодые вон расцветают!
Андрей улыбнулся. У них с Валентином Михайловичем сложились очень хорошие отношения. Делить было нечего, даже наоборот — Андрей рад был, что мать одна не остается, когда он уедет на свою учебу.
Правда, все было не так просто, как хотелось бы, но это уж вопрос характера матери — Натальи. Они сначала год съехаться не могли, потом еще год — пожениться. Женщина все сомневалась, а что люди скажут, а что дети… В конце концов, Валик ее уломал… Что и люди, и дети одобрили.
— Надо ускориться, а то мать снова набирать будет.
Они погрузились в машину, покатились в сторону дома.
Андрей на дорогу смотрел, Валентин на пасынка…
— Она так ждала тебя, Андрюш… Ты себе не представляешь. Только дни на календаре не зачеркивала, а так… Ты почаще радуй ее, хорошо? Наташе много не надо для счастья, ты же знаешь…
Андрей кивнул — знал. Для счастья его матери нужно только, чтобы с детьми все хорошо было, и с внуком. И ему того же требовалось, для счастья. Настоящего.