Без вести пропавшая
Шрифт:
– Я слышал о нем, сэр. Но вы до сих пор не ответили на мой вопрос.
– Ах, нет. Что ж, давайте рассмотрим на минуту положение, в котором Вэлери оказалась в тот день. Впервые за последние два года, я думаю, она посчитала себя полностью самостоятельной. Поскольку Эйкам присоединился к ней, он, без сомнения, относился к ней довольно покровительственно, и первое время, когда они жили здесь вместе, он, вероятно, был озабочен тем, чтобы Вэлери не выкинула какой-нибудь номер. Она осталась с ним. И она осветлила свои волосы – наверное, еще в самом начале. Удивительно, не правда ли, Льюис, как многие из нас решают проблему, сделав жест – вроде бы слабый и бессмысленный. Подачка Церберу, без сомнения. Как вы знаете, у настоящей жены Эйкама были длинные светлые волосы – это первое, что бросалось в глаза; это первое, что я отметил, когда увидел ее на
– Возможно, они не читают в Кернарфоне «Санди Таймс».
Несмотря на свои антиваллийские предрассудки, Морс промолчал.
– Она, наконец-то, одна. Она может делать то, что хочет. Она, вероятно, чувствует прекрасное чувство свободы, свободы сделать что-то для себя – то, что сейчас, в первый раз, на самом деле может быть сделано.
– Я вижу, все это, сэр. Но почему? Вот что я хочу знать.
– Льюис! Поставьте себя на место Вэлери, и ее матери, и Эйкама, и Филлипсона, и бог знает кого еще. Они все имели свои индивидуальные и коллективные секреты – большие и маленькие – а кто-то знает о них все. Бэйнс знает. Так или иначе – ну, у нас есть хорошая идея, как он обо всем узнавал. Сидя все эти годы в своем маленьком кабинете с телефоном и всей корреспонденцией, он был в нервном центре небольшого сообщества – школы «Роджер Бэкон». Он там замдиректора, и это совершенно правильно, что он обязан знать, что происходит. Все время его уши настроены на малейшие слухи и подозрения. Он как прослушка в отеле «Уотергейт» [31] : он собирает все это и все это анализирует. И это придает зловещий характер его жажде всеобъемлющей информированности – власть над судьбами других людей. Подумайте о Филлипсоне на минуту. Бэйнс может убрать его с работы в любой день, который выберет, – но он этого не делает. Видите ли, я не думаю, что он упивался только фактическим проявлением своей силы...
31
17 июня 1972 года в штабе кандидата в президенты от Демократической партии Дж. Макговерна, расположенном в вашингтонском отеле «Уотергейт», были задержаны проникшие в отель 5 человек. Они занимались настройкой подслушивающей аппаратуры. Политический скандал 1972 года, закончился отставкой президента страны Ричарда Никсона.
– Но ведь он на самом деле шантажировал Филлипсона?
– Я думаю, что да. Но даже шантаж не был настолько сладок для такой гниды, как Бэйнс, насколько мысль, что он может шантажировать – всякий раз, когда захочет.
– Я вижу, – сказал слепой.
– И миссис Тэйлор. Подумайте, что он знает о ней: о механизме аборта ее дочери, о ее сложной лжи полиции, о ее пьянстве, о денежных проблемах, о ее тревоге, что от Джорджа Тэйлора – единственного человека, который относился к ней порядочно – нужно хранить в секрете ее дикие эксцессы.
– Но все и так знали, что она проводила в «Бинго» большинство ночей и напивалась, как раньше, так и сейчас.
– Вы знаете, сколько она тратила на «Бинго» и игровые автоматы? Даже по Джорджу это был фунт за ночь, а она вряд ли сказала ему правду. И она пьет, как рыба – вы знаете, она делает это каждый раз за обедом, а...
– Также, как и вы, сэр.
– Да, но... ну, я пью в умеренных количествах, вы же знаете. Во всяком случае, есть и кое-что еще. Вы видели, как она одевается. Дорогая одежда, обувь, аксессуары – и многое другое. И ювелирные изделия. Вы заметили бриллианты на ее пальцах? Бог знает, сколько они стоят. А знаете ли вы, кто ее муж? Он мусорщик! Нет, Льюис. Она живет далеко не по средствам – вы должны это понимать.
– Согласен, сэр. Возможно, что это достаточно хороший мотив для миссис Тэйлор, но...
– Я понял. При чем здесь Вэлери? Что ж, я думаю, что миссис Тэйлор поддерживала связь с дочерью по телефону, – писать письма было бы слишком опасно – и Вэлери имела довольно хорошее представление о том, что происходит: что ее мать безнадежно запуталась с Бэйнсом, и что она превратилась в игроманку и пьяницу, ненавидя все это в моменты просветления, но просто не в состоянии обойтись без этого. Вэлери должно быть, поняла, что жизнь ее матери становится длинной чередой страданий, и она, наверное, догадалась, как все это, скорее всего, закончится. Может быть, ее мать намекнула, что она подошла к самому краю, и дольше не сможет выдержать. Я не знаю.
А потом просто подумайте о самой Вэлери. Бэйнс знает и о ней все: ее разнородную подоплеку, ее ночь с Филлипсоном, ее роман с Эйкамом – и его последствия. Он знает много. И в любой момент он может все испортить. Прежде всего, он может погубить Дэвида Эйкама, потому что, как только станет широко известно, что он, скорее всего, начал возиться с некоторыми из учениц, для него будет адски проблемно получить должность в любой школе, даже в наше толерантное время. И я подозреваю, Льюис, что Вэлери постепенно полюбила Эйкама больше, чем она того хотела. Я думаю, что они были счастливы вместе – или настолько счастливы, насколько возможно в данных обстоятельствах. Вы понимаете, что я имею в виду? Мало того, что счастью ее матери угрожает на каждом шагу этот ублюдок Бэйнс, но в равной степени под угрозой оказалось и счастье Дэвида Эйкама. И однажды у нее вдруг оказалась возможность сделать что-то со всем этим: одним быстрым, несложным махом решить все проблемы, – и она сделала это, избавившись от Бэйнса.
Льюис размышлял некоторое время.
– Она когда-нибудь думала, что Эйкама могут заподозрить? Он тоже был в Оксфорде, – она это знала.
– Нет, я не думаю, что ей приходила в голову такая мысль. Я имею в виду, вероятность того, что сам Эйкам пойдет к Бэйнсу в то же самое время, что и она. – Ну, это тысяча против одного, не так ли?
– Впрочем, странное совпадение.
– Странное совпадение, Льюис, это когда 46-е слово в начале и 46-е слово в конце 46-го Псалма в канонической версии окажется словом «Шекспир».
Аристотель, Шекспир и Псалтырь. Все это было слишком много для Льюиса, он сидел и молчал, решив, что где-то отстал в образовательном плане. Он задал свои вопросы, и он получил свои ответы. Они не были лучшими ответами в мире, может быть, но если их суммировать, они станут, возможно, вполне удовлетворительными.
Морс встал и подошел к окну кухни. Представление было великолепным, и какое-то время он смотрел на массивные вершины хребтов.
– Мы не можем остаться здесь навсегда, я полагаю, – сказал он, наконец. Его руки лежали на краю раковины, и почти невольно он распахнул правый ящик. Внутри он увидел с деревянной ручкой разделочный нож, новый, с маркой «Престиж. Сделано в Англии», и он был готов вынуть его, когда услышал скрежет ключа в замке входной двери. Стремительно он поднял палец к губам, и Льюис послушно встал у стены за дверью кухни. Он мог видеть ее сейчас совершенно ясно, длинные, светлые волосы рассыпались по плечам, пока она возилась с внутренним замком, он взял у нее ключ, и запер за ней дверь.
Ее завуалированный гнев был не намного больше легкого удивления, появившегося на ее лице, когда Морс вышел в коридор.
– Это ваш автомобиль снаружи, я полагаю. – Она сказала это мрачным почти презрительным голосом. – Я хотела бы знать, о чем вы думали, когда врывались в мой дом!
– Вы вправе злиться, – сказал беззащитно Морс, подняв левую руку в слабом жесте умиротворения. – Я объясню все через минуту. Я обещаю вам. Но могу ли я задать вам один вопрос вначале? Это все, что я прошу. Только один вопрос. Это очень важно.
Она смотрела на него с любопытством, как будто он был слегка сумасшедшим.
– Вы говорите по-французски, не так ли?
– Да.
Нахмурившись, она опустила сумку с покупками у двери, и застыла совершенно неподвижно, сохраняя расстояние между ними.
– Да, я говорю по-французски. Что из того?
Морс сделал отчаянный шаг.
– Avez–vous appris francais `a l''ecole? [32]
Мгновение она только смотрела на него пустыми, непонимающими глазами, после чего последовал разрушительный ответ, соскользнувший плавно и идиоматически верно с ее обученных губ.
32
Вы учили французский язык в школе?