Без выбора
Шрифт:
– Почему без обуви? – продолжая хмуриться, бросил он. – В доме кафель. Плюс у тебя нога больная. Застудишь незажившие связки, проблем потом не оберешься.
Вита сделала глоток, потом ещё один.
Чтобы не совершить глупость, протянула руку и взяла конфету, где успела рассмотреть миндаль. Закинула её в рот, и снова сделала глоток крепкого кофе.
– Я хотела бы сказать: раз такая я проблемная, то, может, и не стоит со мной возиться, Багровский? Не стоит закупать мои любимые конфеты, фрукты. Не стоит заставлять меня носить платье. Не стоит якобы проявлять
Вита не смогла отказать себе в удовольствии посмотреть, как меняется выражение лица Багровского. Сначала оно ожесточилось, желваки на высоких скулах заходили, в темных глазах появились зачатки бури. Зато стоило ей сгладить слова, Роман расслабился. Или это произошло после того, как она назвала его по имени?
Бред, конечно. Глупость.
Чего только с утра не покажется…
– Правильно мыслишь, Губастая, и правильно умеешь расставлять акценты. Нравятся конфеты – кушай.
– А если я их съем очень много и поправляюсь?
– Не поправишься.
– Откуда такая уверенность?
Роман уперся ладонями в ребро стола, нависнув тем самым и над Витой. Девушка снова поджала пальцы на ногах. От мужчины не пахло ненавистным алкоголем, словно он и не пил несколько часов назад. Зато повеяло арктической свежестью и луговыми травами. Абсурдная ассоциация, но ему шло.
Вита напряглась. Ей не понравилось, что он приблизился, того и гляди перегнется через стол и снова схватит ее. Вот она про то и думала – слишком сильный. Его физическая мощь не навевала мысли о защите. Лишь о том, что он может применить её в отношении Виты.
От Романа исходила агрессивная аура. Вита даже готова была поклясться, что в данный момент он сдерживается. От чего? Она ведет себя хорошо, конфеты ест, кофе пьет. Что ему не нравится?
Даже ни разу не съязвила, не высказала всё, что она думает об этом мерзавце и его окружении. О собственном положении в его доме.
Вита сделала ещё один глоток.
Её от Романа отделяло меньше метра.
Какие же у него широкие плечи… Если она к ним прикоснется, что испытает? Сможет не выказать полное отвращение?
– Я знаю о тебе всё, Вита. Даже больше, чем ты сама.
– Верю, - Вита всё же не удержалась от язвительной гримасы. – Тебе обо мне докладывали на протяжении пяти лет. Не пойму только, зачем и для чего.
Атмосфера в воздухе резко изменилась. Сгустилась. Такое ощущение, что кто-то перекрыл кислород. Он начал тяжелеть, оседать на плечи Виты. Девушка даже не поняла, что именно произошло.
Да что такое…
– Тебе сказать, зачем? И почему?
Два вопроса, а Виту пробрало до основания. Тигр, как есть, злой и затаившейся. А ещё голодный. В его темных глазах она увидела своё отражение. Темноволосая девушка, прижимающая к груди колени, делающая вид, что пьет утренний кофе, а вокруг не происходит ничего сверхъестественного.
– Не надо.
Она элементарно струсила.
И пусть кто-то попробует её обвинить в малодушии. Когда над тобой нависает угроза в сто килограмм литых мышц и мускулатуры, слабость воспринимаешь иначе.
Она готова была поклясться, что Багровский ждал от неё другого ответа. У него даже губа верхняя дернулась от нетерпения и разочарования.
Мужчина приглушенно выругался, несильно оттолкнулся от стола. Примени он ничтожную долю своей силы, и стол опрокинулся бы, а с ним и Вита. Но он отошел назад и взял свою чашку. Заглянул в неё и снова выругался.
Вита притихла.
Эмоции вчерашнего дня приутихли. Новый день диктовал новые правила и условия жизни.
Роман повторил действия, которые делал ранее для неё. Не напился одной чашкой.
Вита ничего не сказала про вред чрезмерного употребления кофеина. Может, ему плохо станет, его госпитализируют, а её отпустят? Никаких угрызений совести по поводу того, что она желает вреда здоровью человека она не испытывала. Не их случай.
Она молчала, пока он продолжал хозяйничать. Даже на него не смотрела. Поменяла немного положение тела, сдвинулась в сторону. Теперь она могла наблюдать через панорамное окно, выходящее на веранду, за тем, что происходит на улице. Пока Вита видела лишь одного мужчину в черном, обходящего территорию.
В её доме, в том, что остался теперь далеко в прошлом, там, где она порой была счастлива, у них тоже имелась охрана. Такие же безликие мужчины в черном. Вита иногда за ними наблюдала. Выходила на задний двор, садилась на ступени или пряталась в беседке и смотрела за их жизнью. Ей было интересно. Нравилось подмечать то, что другим было неинтересно. Если бы в то время Виту спросили, она могла бы дать полную информацию, кто как работает, кто с кем дружит и кого ненавидит. Кто уходит с работы раньше, кто спит на посту.
Вспомнив о своем детском хобби, Вита призадумалась: а если ей и здесь понаблюдать? Может, удастся найти слабое звено в охране и сбежать?
Не успела она подумать мысль до конца, как ироничный внутренний голос тотчас закончил: чтобы её на вокзале снял с поезда Саид.
Или сам Багровский.
Отчего-то стоило представить, что Багровский пустится за ней в погоню, холод сковывал мышцы.
– Интересно? - не менее холодный голос вернул её к действительности.
Вита повернула голову в сторону Романа и немного удивилась, обнаружив его снова рядом со столом. Мужчина с шумом отодвинул стул и сел напротив неё.
Выражение на его лице не смягчилось – та же жесткость и бескомпромиссность.
– Не поняла вопроса, - спокойно заметила Вита.
Странная она какая-то сегодня. Честное слово.
– Я спросил: тебе интересно наблюдать за бойцом? – в голосе послышалась неприкрытая злость.
Вита нахмурилась и снова посмотрела на Романа. Его злость не к добру.
– Нет, - соврала она. Мало ли… Вита не хотела, чтобы из-за неё пострадал незнакомый человек.
– Тогда и не хрен пялиться на него, - сквозь плотно сжатые губы, не повышая голоса, сказал Багровский, но от этого его слова прозвучали ещё резче.