Безмолвная
Шрифт:
— Вы очень гостеприимная хозяйка, раз позволили вашему гостю привести собаку.
— Я обязана этому псу своей жизнью. По моему мнению, он может заходить, куда пожелает. — Она вставила флешку в ноутбук, и через мгновение ряды эскизов фотографий появились на мониторе. Она нажала на первую, открыв жуткий вид обнаженного женского тела на столе для вскрытия. — Похоже, что все нормально открывается. Не могу точно сказать, когда я изучу их, но могу сказать, что это произойдет не раньше следующей недели.
— Я действительно ценю это, доктор Айлз.
Она
— Доктора Бристол и Костас очень хорошие патологоанатомы. Вы с тем же успехом можете доверять их мнению. Есть какая-то причина, по которой Вы не обратились к ним?
Он замолчал, обернувшись на звук выключившегося душа. Медведь навострил уши и выбежал из кабинета.
— Детектив? — спросила она.
Он неохотно произнес:
— Предполагаю, вы в курсе того, что о вас говорят. В связи с судом над Уэйном Граффом и всем прочим.
Ее рот сжался.
— Уверена, ничего лестного.
— Это может быть и тонкая голубая линия, но эта линия занимает твердую позицию. Ей совсем не нравятся обвинения.
— Даже когда они правдивы, — добавила она с горечью.
— Вот почему я пришел к вам. Потому что знаю, что вы говорите правду. — Его глаза встретились с ее взглядом, в них была прямота и решительность. В день их встречи в Чайнатауне она посчитала Тэма невыразительным человеком, который не мог ей понравиться. Сейчас на его лице было все то же бесстрастное выражение, но оно было всего лишь маской, через которую она еще не могла проникнуть. В этом человеке было нечто гораздо большее, чем она могла видеть, и ей хотелось узнать, позволит ли он кому-либо заглянуть за эту маску.
— Что, как вы надеетесь, я смогу обнаружить в этих отчетах? — поинтересовалась она.
— Возможно, противоречия. Вещи, которые не складываются между собой или не имеют смысла.
— Почему вы считаете, что они вообще могут быть?
— В тот же момент, как Стейнс и Ингерсолл прибыли на место преступления, это назвали убийством-самоубийством. Я читал их отчет, и они не рассматривали альтернативные версии. Было так легко закрыть дело, приняв вариант, что сумасшедший китайский иммигрант расстрелял людей в ресторане. А затем застрелился сам.
— Думаете, это не было убийством-самоубийством?
— Не знаю. Но девятнадцать лет спустя оно издает какие-то странные отголоски. У нашей Джейн Доу с крыши в портативном GPS были вбиты два адреса. Одним из них был дом детектива Ингерсолла. Другой принадлежит Ирис Фэнг, вдове одного из убитых. Эта мертвая женщина, очевидно, была заинтересована в деле «Красного Феникса». Мы не знаем, почему.
Они услышали, как скулит собака, и Маура обернулась, увидев в дверях Рэта, с еще влажными после душа волосами. Он уставился на фото вскрытия на экране ее компьютера. Она быстро свернула программу, и тревожное изображение исчезло из вида.
— Джулиан, это детектив Тэм, — сказала она. — А это мой гость, Джулиан Перкинс. Он учится в школе штата Мэн, и приехал сюда на весенние каникулы.
— Так ты хозяин это страшной собаки, — произнес Тэм.
Мальчик продолжал смотреть на монитор, словно все еще видел изображение, отображавшееся на нем.
— Кто она? — тихо спросил Рэт.
— Мы обсуждаем одно дело, — пояснила Маура, — и уже почти закончили. Почему бы тебе не пойти посмотреть телевизор?
Тэм выждал, пока из гостиной не раздался звук включенного телевизора, и сказал:
— Мне жаль, что он увидел это. Это не то, что хотелось бы показать ребенку.
— Я просмотрю файлы, когда будет время. Это может затянуться на неопределенный срок. Я полагаю, особой спешки нет?
— Было бы хорошо получить хоть какой-нибудь прогресс в деле Джейн Доу.
— Дело «Красного Феникса» произошло девятнадцать лет назад, — ответила она и выключила свой ноутбук. — Уверена, оно может подождать еще немного.
Глава тринадцатая
Еще до того, как я вижу его, то знаю, что он вошел мою студию. О его приходе возвестил свист влажного ночного воздуха, когда дверь открылась и закрылась. Я не прерываю свою тренировку, чтобы поприветствовать его, и продолжаю вращать и раскачивать клинок. В широком зеркале я вижу детектива Фроста, с восхищением наблюдающего за тем, как я заставляю петь свою саблю. Сегодня я чувствую себя сильной, мои руки и ноги такие же гибкие, как и когда я была молода. Каждое мое движение, каждый поворот, каждый взмах, продиктованы строками древнего сонета:
Шагнуть к семи звездам, оседлать тигра. Взлететь, повернуться, уклониться, пока душа воспарит, Стать белым журавлем, Расправить крылья, вытянуть ногу. Ветер свистит И колышется цветок лотоса. [22]Все движения сливаются со мной в единое целое, одно растворяется в другом. Мне не нужно думать о них, потому что тело помнит это так же хорошо, как ходить и дышать. Моя сабля наносит удары и кружится, но мои мысли обращены к полицейскому и тому, что я скажу ему.
22
В этом и последующих сонетах перечисляются движения и названия форм упражнений с саблей.
Я перехожу к финалу и тринадцатой строке сонета. Феникс возвращается в свое гнездо.Я встаю навытяжку, мое оружие, наконец, успокаивается, пот охлаждает лицо. Только тогда я поворачиваюсь к нему.
— Это было прекрасно, миссис Фэнг, — говорит детектив Фрост, его глаза расширены от восхищения. — Словно танец.
— Упражнение для начинающих. Оно приносит умиротворение в конце моего дня.
Его взгляд падает на саблю, которую я держу.
— Это настоящий меч?