Безоружна и очень опасна
Шрифт:
Меня пригласили для выполнения довольно простого, на первый взгляд, задания. Поскольку я хорошо знакома и с Игорем, и с Хромым, надо встретиться «случайно» с ними на теплоходе, на котором они везут свой радиоактивный товар, представиться возвращающейся из побывки на родине и ненавязчиво «сопровождать» друзей, не допуская каких-либо эксцессов с их стороны.
Важно, чтобы и они, и груз прибыли в Нью-Йорк в полной сохранности. Преступники должны быть уверены, что сделка состоится, а деньги за товар перечислены в указанный ими банк. Это позволит взять всех соучастников. Со мной будут два сотрудника — известный уже мне Михаил и один из сидящих в кабинете, Юрий, с которым
После того, как Николай Викторович подробно изложил предстоящую задачу и ответил, с помощью своих коллег, на все мои вопросы, связанные с поездкой, он попросил меня задержаться еще на несколько минут. Подождав, пока удалятся участники совещания, Николай Викторович стал жаловаться на острую нехватку квалифицированных работников в условиях повального разгула преступности. Признался, что ходатайствовал перед своим начальством о возвращении Генриха и меня домой. Он сказал, что хорошо знает всю нашу подноготную и был бы счастлив работать с нами бок о бок для блага России. Я не скрывала, что мы уже пустили корни в Штатах в том смысле, что имеем дом, интересную работу, приобрели друзей, наконец, родители наши живут с нами, и мы не может все это бросить и начинать здесь все заново, с нуля.
— Ну, а если, скажем, по контракту, годика на два-три? — предложил он и добавил: — Это у нас сейчас практикуется.
— Одна я решать не могу, обсудим на семейном совете, — пообещала я.
В тот же день вечером я вылетела в Новороссийск. Теплоход уже принимал пассажиров, груз. Билет был у меня в кармане, и я, предъявив его на контроле, прошла к себе в каюту. Не сомневаюсь, что за мной невидимо следуют мои «опекуны», которые расположатся в какой-нибудь из кают рядом. Пробовала было протестовать против такой охраны как совершенно ненужного и просто бессмысленного ритуала, на что Николай Викторович коротко и твердо ответил: «У нас так принято». Пришлось смириться. Лишь бы не вмешивались и не мешали мне.
Я решила раньше времени не высовываться. Присмотрюсь, как ведут себя Игорь и Хромой, что делают, возможно, еще кто-то кроме меня их контролирует. Об этом предупреждали меня в кабинете Николая Викторовича.
Вначале удивило, что ходят они по одному. Потом выяснила: охраняют груз. Да не одни. По двое матросиков в помощь им выделено. Капитана, видимо, купили. Хожу буквально по пятам то за Хромым, то за Игорем. Благо, женщин на теплоходе — пруд пруди, и пассажирки, и обслуга. Одежда — на все вкусы. Немало и тех, кто в парандже. Вот и я, закутавшись в легкую белую шаль, расхаживаю по палубе, и никто никакого внимания, в том числе и мои подопечные, на меня не обращает. На девчонок, особенно в мини, облизываются, а таких, «завернутых», просто не видят. Мне это на руку. Иногда подхожу совсем близко. Правда, рискую, но что делать, иначе не узнаешь, какой фортель могут они выкинуть.
В тот день с самого утра было почему-то тревожно на сердце. Хромой вышел из своего номера с довольно симпатичной блондинкой и направился в ресторан. У входа они расстались. Хромой вошел в бар, что-то заказал и, получив наполненный бокал, одним махом опрокинул его. Затем вышел на палубу и направился в сторону трюма. Ясно, подумала я, идет сменить Игоря. Но тут на пути у него встал высокий смуглый парень в кожанке и черном берете, похоже, турок. Я быстро пошла на сближение, и когда проходила мимо, успела услышать конец фразы: «…делай, что говорю, иначе плохо будет». Краем глаза я заметила не то пистолет, не то нож, упершийся в бок Хромому.
Ситуация осложнялась. Надо дать знать об этом Михаилу и Юрию. Их, кстати,
Проследила дальше за Хромым. Он возвратился в свою каюту и запер ее изнутри. Так, значит, смена часовых отменяется. В чем причина?
Пора расспросить самого Хромого, что происходит. Я бросилась к его каюте. Подскочила — дверь чуть приоткрыта, раскрыла ее настежь. Вижу: здоровый кабан целится в Хромого, вот-вот выстрелит. Врезать ему по спине — успеет пальнуть. А мне Хромого живым приказано доставить. «Ку-ку», — пропела я первое, что пришло в голову. Толстяк среагировал мгновенно, я и не ожидала от него такой прыти.
Стрелял, сукин сын, метко. Все пули в грудь и живот. Хорошо не в голову, тогда бы наповал. А тут все в бронежилет. Вспомнила, как Николай Викторович вытащил из ящика своего стола сверток: «Приготовил специально для вас, мало ли что. Легкий и непробиваемый, кстати. Мейд ин Ю-Эс-Эй, что означает «Сделано в США», — похвастался он и добавил: — Приказываю надеть в Москве и снять в Нью-Йорке».
Выполнила приказ, молодчина, иначе закончилась бы тут же моя одиссея.
И пока этот эпизод с бронежилетом крутился в голове, я автоматически сделала то, что надо было сделать в этой ситуации. Не дожидаясь очередной порции свинца, ногой вышибла пистолет из рук этого мерзавца и, заняв боевую стойку, сделала резкий выпад кулаком вперед, как бы разбивая кирпичную стену. У самой его груди тормознула, чтоб оставить ему надежду подышать воздухом. Все же свидетель, может еще пригодиться. Увидела только, как летел он в угол с расширенными от ужаса и боли глазами. Подняла пистолет, бросила Хромому и отправила его на помощь к Игорю. Может, взыграет совесть, а нет — пусть пеняет на себя.
В следующую минуту я уже спешила к своим. Чего уж теперь скрываться, надо действовать всеми имеющимися силами. Стучу в каюту — никакого ответа. Где их носит? А может… Отгоняю тревожные мысли, отхожу метров на десять, разбегаюсь и с маху бью двумя ногами в падении на спину. Дверь вылетает в каюту. А там… о, ужас! В кровище лежат бездыханными мои телохранители. Кто же это их ликвидировал и зачем? Ясно одно: началась серьезная игра. Надо спешить к грузу, пока не поздно.
Я подобрала шаль, которую отбросила, чтобы не мешала, закуталась в нее — и на палубу, к трюму. Здесь длинная лестница. Стала спускаться. На пути выросла знакомая фигура в кожанке и берете. Черные усики злобно подрагивают.
— Куда, мать твою! — выкрикнул он на чистом русском и схватил меня за плечо.
Сам подставляется, идиот. Я сжала двумя руками его ладонь и дернула вперед. Почувствовала, как в затылок ткнулся его нос. Теперь мое плечо превращается в мощную опору, о которую можно переломить и небольшое деревце. Резкое нажатие — и еще ничего не понимающий часовой отскакивает в сторону с перекошенной мордой и с повисшей плетью рукой. Знаю, в следующую секунду он может так заорать, — теплоход остановится. Поэтому я быстренько прижала его коленкой к земле, обыскала карманы. Пистолет и нож — себе, носовой платок вместо кляпа — ему в рот.
Его же ремнем привязала к перилам лестницы и, набросив снова свою шаль-спасительницу, продолжила шествие вниз. Гляжу, на ступеньках кровь, совсем свежая. У стены клубочком, словно кот, свернулся человек. Приблизилась — Хромой. Не трудно было догадаться, чьих рук это дело. Послушала — жив, чуть постанывает. Открыл глаза, узнал.
— Это опять ты? Ножом меня, подлюга, слегка задел. Но кровища течет, спасу нет, обессилел совсем, помоги.
Разорвала свою шаль пополам, крепко перевязала ему руку, остановив кровь.