Безрукие
Шрифт:
У него было несколько экземпляров со времен, предшествовавших сидячему образу жизни, четвероногие, величиной с бульдога, и он содержал их в клетках.
В большей клетке сидели два самца. Они не лаяли и не фыркали на него, а он обращался с ними ласково, почти с любовью. Он производил впечатление счастливого человека. Для альбиноса из мира "Мы достигли этого" Доун должен был быть настоящим раем. Целый год можно было находиться на воздухе, земля что-то родила, и под красным солнцем не надо было принимать таблетки таннина.
– Они очень легко обучаются, - сказал он серьезно.
–
– Через несколько дней она будет искать место, где бы могла обосноваться.
– И что вы тогда, будете делать? Отпустите самку на волю?
– Мы будем держать ее вне лаборатории; мы приготовили для нее очень красивую скалу, вокруг которой построили клетку. Она останется в клетке, пока не изменит форму, а затем мы уберем клетку. Мы уже много раз делали этот опыт, но нам не везло. Все умирали. Они не хотят есть, даже тогда, когда им дают живое мясо.
– Что же вам внушает надежду, будто эта самка выживет?
– Мы должны попытаться достичь этого. Возможно, нам удастся установить, что мы делали неправильно.
– Скажите, грог когда-либо нападал на человека?
– Насколько мне известно, ни разу.
Это не означало ровным счетом ничего, потому что мне нужно было знать, разумны ли они.
Следует вспомнить о том времени, когда впервые предположили, что китообразные являются второй разумной формой жизни Земли. Тогда уже было известно, что дельфины очень часто помогали пловцам, оказавшимся в затруднительном положении, что нет никаких данных о нападении дельфинов на людей. Так в чем же, собственно, состоит разница: дельфины вообще не нападали на людей или не нападали тогда, когда знали, что это могут заметить? Оба факта, собственно, доказывали, что дельфины разумные существа.
– Конечно, человек слишком велик, чтобы грог мог съесть его, - сказал доктор Фуллер. Он показал на футляр микроскопа: - Посмотрите-ка.
Под микроскопом был виден срез нервной клетки.
– Это вид нервной клетки грога, точнее, его мозга. В этом направлении нами проведены серьезные исследования. Нервы этих живых существ передают импульсы медленнее, чем человеческие, хотя разница невелика. Мы открыли, что сильно стимулированный нерв может возбудить соседний нерв, как и в нервной системе человеке.
– Значит, вы считаете, что шары обладают разумом?
Доктор Фуллер сам не знал, что ответить; он объяснял очень подробно и обстоятельно, и я заметил, что он сам был огорчен этим. Его уши с прозрачной кожей стали огненно-красными. Он бы и сам охотно это узнал. Возможно, он считал, что имеет право это знать.
– Тогда скажите мне, пожалуйста, имеется ли какая-либо эволюционная основа для развития разума?
– Этот вопрос звучит лучше, правильнее, - и все же он медлил с ответом.
– Я могу ответить. На Земле имеется водяное животное, которое начинает свою жизнь как свободно плавающий червь, с явно выраженной хордой. Позже он становится оседлым и одновременно теряет эту хорду, основу туловища.
– Удивительно!
– Вот, основа спины, как я уже сказал. Она соответствует позвоночнику человека. Это цепочка нервных связей, ведущая к основным нервам тела. Более примитивные формы имеют чувственные связи, которые не имеют явно выраженной системы. Более развитые формы жизни превращают позвоночную цепочку в позвоночник.
– А грог лишается позвоночной цепочки?
– Да. Это регрессивное развитие.
– Но гроги устроены иначе.
– Верно. Они не развивают свой большой мозг, пока не осядут. Нет, эволюционную основу я не могу вам назвать. Им, собственно, не нужен мозг. И они не должны его иметь. Они ведь не могут делать ничего другого, только сидеть и ждать пищу, которая проходит мимо них?
– Вы становитесь поэтом, когда говорите о грогах.
– Большое спасибо. Я лишь размышляю о них.
– Мистер Гарвей, хотите пойти со мной? Пожалуйста. Вы тоже, Хил. Я хочу вам показать центральную нервную систему грога. Это вас удивит и смутит, как и меня.
Мозг был очень большим, похожим на пулю очертаниями, странного цвета, почти такой же серый, как мозговые клетки человека, только слегка желтоватый. Возможно, эта желтизна от консервируемой жидкости. Маленький мозг был едва различим, а спинной мозг был почти такой же тонкий, как нить, прежде чем разветвиться. Кто же контролировал этот мозг, если практически не было аксонов, которые могли бы передавать команды дальше?
– Мне кажется, большинство нервов, которые обслуживают тело, не проходят через спинной мозг.
– В этом вы, я думаю, неправы, мистер Гарвей. Я напрасно пытался найти дополнительные нервы, - он слегка улыбнулся. Теперь я понял часть проблем. Об этом можно было бы говорить несколько ночей.
– У подвижных форм нервы устроены иначе?
– Нет. Подвижные формы имеют меньший по размеру мозг и более крепкий спинной мозг. Я уже говорил, что их разум похож на разум собак. Мозг несколько больше, но этого следовало ожидать, если подумать, что импульсы проводятся медленнее и дальше.
– Правильно. Получили ли вы пользу от того, что испортили мне целый день?
– О, конечно.
Он засмеялся, глядя на меня. Мы были друзьями. Ему льстило то, что я понял, о чем он говорил.
Мягкое красное солнце уже клонилось к горизонту, когда мы покидали лабораторию. Мы еще раз остановились около клетки, которую доктор Фуллер распорядился соорудить отдельно. Большой кусок скалы лежал в этой клетке, а вокруг него песок, и все это было огорожено забором с решетчатой дверью. Около забора стояла маленькая клетка с колонией белых кроликов.
– Еще один, последний вопрос, доктор. Как они питаются? Не могут же они сидеть и ждать, пока пища сама прыгнет им в рот.
– Нет. У них очень длинный тонкий язык. Мне бы хотелось увидеть, как они пользуются своим языком. В неволе они не едят, и когда поблизости находится человек тоже.
Мы простились и улетели на наших воздушных велосипедах.
– Прошло всего три часа, - сказал Хильсон.
– Хочешь еще раз посмотреть дикого грога прежде чем покинуть Доун?
– Конечно.