Безудержная любовь
Шрифт:
У воды было ветрено, так что она, возможно, и не услышала моего приближения, но когда она даже не взглянула на меня после того, как я сел, то понял, что меня игнорируют.
— Привет, — сказал я.
Она не ответила. Просто поправила солнцезащитные очки на носу. Они были круглыми и слишком большими, как у кинозвезды несколько десятилетий назад… На самом деле, она могла бы быть похожей на картину, сидя у воды в своем шикарном наряде, пока солнце сверкало на её золотых волосах. Мое сердце забилось быстрее.
—
— В порядке.
Я поправил шляпу и посмотрел на парусники и прогулочные катера в гавани. Справа от нас находилась пристань для яхт Pier Inn Marina, а на террасе ресторана сидели люди, наслаждаясь поздним завтраком под огромными полосатыми зонтиками. Слева от нас открывался беспрепятственный вид на воду, открывающийся из гигантских домов вдоль Бэйвью-роуд. Лайтхаус — Пойнт изгибался в бухту сразу за пристанью для яхт, где у каждого дома был свой причал, уставленный водными игрушками-лодками, гидроциклами, гигантскими внутренними трубами, шлюпками. На конце полуострова стоял сам маяк, выглядевший почти таким же, каким он был построен в 1884 году — кирпичи, выкрашенные в белый цвет, окна со всех четырех сторон, двухэтажное кирпичное жилище смотрителя рядом с ним.
В Гавани Вишневого дерева все менялось медленно. И у нас был комитет по сохранению истории, которому нравилось сохранять каждый камень, дерево и кирпич такими, какими они были всегда в течение последних ста пятидесяти лет. Людям нравилось жаловаться на это всякий раз, когда они хотели модернизировать свой дом или бизнес, но я в некотором роде понимал это. Я тоже сопротивлялся переменам.
И у меня было чувство, что женщина рядом со мной может все изменить.
Я отбросил этот страх в сторону и сосредоточился на текущей задаче. — Ты пропустила завтрак.
— Я больше не голодна.
— Тогда ты, вероятно, не захочешь ту помадку, которую я тебе принес.
Она посмотрела на пакет, который я ей протягивал. — Что это за вкус?
— Ванильный. У них не было никакой посыпки — я спросил.
Она не рассмеялась. — Нет, спасибо.
— Да ладно тебе, Вероника. Я пытаюсь извиниться.
— Ты?
— Да.
— Просто обычно извинение звучит как “Мне очень жаль”, а не просто "Я принес тебе немного сливочной помадки.
— Мне жаль.
Теперь она сдвинула очки на макушку и посмотрела мне в глаза. — За что?
— За то, что заставил тебя чувствовать себя плохо из-за прошлой ночи. Правда в том, что я действительно чувствую себя виноватым за то, что воспользовался тобой в момент уязвимости, но я поцеловал тебя не поэтому.
Очевидно, сочтя меня искренним, она водрузила очки на переносицу. — Спасибо. Я принимаю твои извинения. — она протянула мне одну руку. — И твою помадку.
Почувствовав облегчение, я отдал ей сумку.
Она сунула руку внутрь, достала ломтик и откусила кусочек. — Ммм. Хочешь немного?
Я начал было отказываться, но она подняла его, чтобы я откусил кусочек прямо с ее пальцев. Когда она таяла у меня во рту, я подумал: вот какой она была бы на вкус прямо сейчас, если бы я поцеловал ее — сливочной, маслянистой, сладкой. Мои внутренности скрутило, как штопор. — Спасибо.
— Итак, какой твой любимый вкус помадки? — спросила она.
— Я не ем много сладкого.
— Но ты должен иногда потакать своим желаниям.
— Не часто. Я довольно дисциплинирован.
Она откусила еще кусочек сливочной помадки. — А чем ты занимаешься для развлечения?
— Я делаю мебель.
— Но это все еще работа, — отметила она. — Я имела в виду, в твое свободное время.
— Я провожу все свое свободное время со своими детьми.
— Ты ничего не делаешь только для себя? Типа, чтобы выпустить пар?
— Я бегаю, если у меня есть время. Раньше у меня был мотоцикл, но я продал его, когда родились близнецы.
— Боже. Ты все — работа, никаких развлечений.
— Кто это сказал обо мне? — раздраженно спросил я. — Мэйбл?
— На самом деле, это была Ари.
Я закатил глаза. — Разница та же. Она как ещё одна младшая сестра, о которой я никогда не просил.
— Тебе повезло. Жаль, что у меня нет младшей сестры. — Вероника вздохнула и снова сосредоточила свое внимание на заливе, прежде чем подставить лицо солнцу. — Здесь так красиво.
Я восхищался изгибом ее шеи. — Тогда останься на лето.
— Я не уверен, что мне следует это делать, Остин.
— Почему нет? Ты получила предложение получше с тех пор, как я видел тебя в последний раз?
— Нет, — призналась она. — Но я не хочу быть там, где меня не хотят видеть.
— Тебя здесь ждут. Господи, все, кого ты встречала, обожают тебя — мои дети, мои братья и сестра, даже старый ворчун Ларри.
Она замолчала, искоса взглянув на меня. — А как насчет тебя? Я тебе нравлюсь?
— Да. Как друг.
Ее брови приподнялись над верхушками солнцезащитных очков. — Друг, да?
— Да, Вероника. Если ты останешься, мы станем друзьями.
— Мои друзья зовут меня Рони.
— Рони. — я глубоко вздохнул и сосчитал до пяти. Эта женщина могла бы испытать терпение монаха. — Ты возьмешься за эту работу?
— Я подумаю об этом. Но, возможно, сначала мне следует задать вам несколько вопросов.
Я провел рукой по подбородку и оглянулся на детей — они были там, где я их оставил, облизывая пальцы. — Например, что?
— У тебя есть судимость?
— Нет.
— Ты собираешься заставить меня пользоваться расписанием работы по дому?