Безумная кепка Мономаха
Шрифт:
— Эй, потеряла чего? — послышалось сбоку.
Я оглянулась. Из газетного киоска выглядывала полная тетка с мелкой «химией» на почти квадратной голове.
— Тут батоны продавали, — растерянно сказала я.
Газетчица сделала круглые глаза.
— Ихний хозяин с местными братками поцапался, ну и получил по шапке. В семь утра кран приехал, и ку-ку павильону! Увезли.
— Адрес не подскажете? Где он теперь стоять будет?
— Кто ж знает.
— Вот беда!
— Ерунда, ступай
— Не в булках дело… — протянула я. — Собаку-то куда теперь пристроить?
Тетка попыталась пригладить пережженные пряди.
— Странно, что ты псину в хлебный ларек сдать хотела, — ответила она. — Логичней ее туда отвести, где шаурмой торгуют. Ахмет «бобиков» по пятнашке скупает, если маленький, а большого и за тридцатку возьмет.
Я икнула, но решила все же не отвлекаться от главной задачи и поинтересовалась:
— Вы не слышали, тут никто собаку не искал?
— Какую?
— Рыжую.
— Большую?
— Да.
— Породную?
— Стаффордширского терьера.
— Не-а. Подобную не спрашивали.
— Значит, все же кто-то искал пса?
— Не.
— Но вы же только что сказали: «Подобную не спрашивали». А какую?
— Что «какую»?
— Искали кого?
— Никого.
— Вообще?
— Ага!
— Тогда зачем вы уточняли породу с размером? — удивилась я.
Газетчица тряхнула головой, «химия» встала дыбом.
— Сумасшедших в городе — каждый первый, — внезапно заявила она. — То хлеб ей нужен, то собаки… Чего привязалась? У меня газеты с журналами. Иди дальше, к метро, там все и купишь. Кроме ума, конечно.
И как бы вы отреагировали на подобное замечание?
Торговка нырнула в свой киоск, я пошла за машиной. Ладно, не стану сейчас негодовать, пустое дело злиться на постороннего человека, а на своего тем более не стоит раздражаться. Мне предстоит тяжелый день: сначала поездка в Прюково, поиски Ирины Кононовой, потом беседа с Модестовым. Кусик подождет. Похоже, он совсем не страдает от того, что потерялся. Милый пес, уже подружился с мопсами.
До Прюкова я добралась без особых проблем, деревенька оказалась совсем недалеко от столицы.
Но предложи мне кто-нибудь тут дом, даже бесплатно, ни за что бы не согласилась, уж слишком противно выглядел пейзаж: штук двадцать покосившихся набок избенок соседствовали с десятком замков из ярко-красного кирпича, а шикарные трехметровые каменные заборы упирались в изгороди из сетки-рабицы. Просто иллюстрация к статье под названием «Классовое расслоение российского общества».
Я подошла к самому ветхому домику и постучала в окно. Высунулась баба.
— Дачу хочешь? Ну, опомнилась! В августе!
Все занято. Толкнись к Макаровым,
— Простите, где живет Ирина Кононова? — едва вклинилась в ее речь я.
— Ирка?
— Да.
— Ирка??
— Верно.
— Ирка???
— Кононова, — уточнила я, не понимая, отчего тетка проявляет столь явное удивление.
— И зачем она тебе?
— Дачу хочу снять!
— У Ирки?
— Да.
— У Ирки??
— А что тут необычного? — не выдержала я. — Похоже, прюковцы издавна пускают к себе жильцов.
— Ну-ну… — протянула баба. — Раз Ирка тебе нужна, тогда, значитца, так. Вон тропинка вьется, ступай вниз, к реке, заверни влево, а тама найдешь. Счастья тебе.
— Спасибо, — вежливо ответила я.
Баба заржала и скрылась, а я пошла по еле заметной дорожке.
Очень скоро перед глазами возник домик, вернее, вросший по самые окошки в землю сарайчик под шиферной крышей. Забора вокруг участка не стояло, тропка упиралась в крыльцо.
Кое-как преодолев подгнившие ступеньки, я открыла разбухшую от сырости дверь и очутилась на кухне. В нос ударила смесь запахов, по большей части неприятных. Небольшое помещение было заставлено пустыми банками и бутылками, на плите кипело какое-то варево, от которого исходил смрад. У окна на табуреточке дремала тощая старушонка с головой, повязанной платком.
— Бабушка, — окликнула я, — здравствуйте.
Пенсионерка зашевелилась.
— Кто там? — хриплым голосом спросила она.
— Позовите Ирину.
— И чего надо? — насторожилась карга.
Лица бабы-яги не было видно, серый от грязи платок сполз почти до ее подбородка.
— Дачу хочу снять, — решила я не откровенничать с бабкой.
— Здесь?
— Да.
— У меня?
— Вообще говоря, шла к Ире.
— Которой? — продолжала допрос старуха.
— Кононовой, — терпеливо отвечала я, — посоветовали к ней обратиться.
— На осень поселиться хочешь?
— Верно.
— А может, и зиму прихватишь? — заликовала бабка.
Мне стало неудобно. Даже самый малообеспеченный человек не захочет проводить отпуск в подобном шалмане. Зря я заронила в душу старухи надежду на заработок, но делать нечего.
— Лучше позовите Иру, — велела я.
— Так уж тут сижу, — хмыкнула баба, — одна Ира здесь, других нету.
— Вы Кононова? — удивилась я.
— Ага.
— Жена Алексея?
— Точно.
— Сестра Кости Ведерникова?
— Может, и так, — согласилась бабка и поправила платок.
Появилось лицо. Сине-серое, опухшее, с красными глазами и болезненно бесцветными губами.