Безумно богатая китайская девушка
Шрифт:
– Думаю, ты меня неверно понял. Как бы выразиться более доходчиво? – Жаклин поджала губы и пару минут изучала свой идеальный маникюр, словно подбирая слова. – Знаешь, я выросла, думая, что являюсь неотъемлемой частью определенного мира. Моя личность будто исчерпывалась принадлежностью к своей семье: я – Лин. Но вот я вышла замуж и узнала, что меня больше не считают Лин. Ну, не в прямом смысле. Все мои братья, сводные братья и идиоты-кузены мужского пола унаследуют сотни миллионов от трастового фонда, но я не получу ни цента. А потом я поняла, что на меня больше всего повлияла не потеря денег, а потеря привилегии. Тяжело вдруг осознать, что ты не важен даже своей семье. Если ты решишься на этот
– Но мне определенно ничего этого не нужно, если я не смогу прожить жизнь с ней, – твердо заявил Ник.
– А кто сказал, что вы не можете быть вместе? Почему нельзя и дальше жить как жили? Просто не женись на ней прямо сейчас. Не бросай оскорбление в лицо бабушке. Отправляйся домой и помирись с ней. Ей уже за девяносто, сколько еще осталось? После ее ухода сможешь делать все, что захочешь.
Ник обдумал ее слова в тишине. В дверь тихо постучали, и вошел стюард с подносом кофе и десертами.
– Спасибо, Свен. Теперь, Ник, попробуй-ка этот шоколадный торт. Я думаю, тебе он покажется довольно интересным.
Ник откусил кусочек и сразу узнал вкус воздушного шоколадного торта, который готовила кухарка в доме его бабушки.
– Как вам удалось выпытать рецепт у А-Цин? – удивился он.
– Я не выпытывала. После обеда с твоей бабушкой на прошлой неделе я потихоньку спрятала кусочек в сумочку и доставила его прямо к Мариусу, гениальному шеф-повару, который работает у нас на борту. Мариус три дня проводил экспертизу, и примерно с двадцатой попытки получилось как надо, правда?
– Идеально.
– А теперь представь, что ты больше никогда не отведаешь этот шоколадный торт.
– Ну, придется ждать приглашения на вашу яхту.
– Это не моя яхта, Ники. Здесь нет ничего моего. И не думай, что мне не напоминают об этом каждый день моей жизни.
7
Белмонт-роуд
Сингапур, 1 марта 2013 года
Человек с автоматом постучал по тонированному стеклу «бентли-арнаж» Кэрол Тай.
– Опустите стекло, пожалуйста, – сухо сказал он.
Когда стекло опустилось, мужчина заглянул внутрь, внимательно осматривая Кэрол и Элинор Янг, сидевших на задних сиденьях.
– Ваши приглашения, пожалуйста, – буркнул он, протягивая в окно руку в кевларовой перчатке.
Кэрол передала гравированные металлические карточки.
– Пожалуйста, откройте заранее сумки и приготовьтесь к осмотру, когда дойдете до входа, – проинструктировал охранник, сделав знак шоферу Кэрол, чтобы тот продолжил путь.
Они проехали через контрольно-пропускной пункт и оказались в очереди за другими модными седанами, пытавшимися пробиться к дому с красной лакированной входной дверью на Белмонт-роуд.
– Ай-я, если бы я знала, что будет столько проблем, я бы не поехала, – посетовала Кэрол.
– Да, вряд ли это стоит головной боли. Раньше такого не было, – проворчала Элинор, рассматривая пробку и вспоминая, как раньше проходили «ювелирные чаепития» у миссис Сингх.
Гаятри Сингх, младшая дочь махараджи, владела одной из легендарных сингапурских ювелирных коллекций, которая, как утверждали, соперничала с коллекциями миссис Ли Юнчэн и Шан Суи. Каждый год Гаятри возвращалась из ежегодной поездки в Индию с целой сумкой семейных реликвий, увезенных от стареющей матери, и с начала 1960-х годов начала приглашать своих дорогих подруг – представительниц элитных семей Сингапура – на чай, чтобы «отпраздновать» ее последние безделушки.
– Раньше, когда миссис Сингх сама руководила процессом, все было непринужденно. Просто компания прекрасных дам в красивых сари сидела в гостиной. Все по очереди наглаживали драгоценности миссис Сингх, сплетничая и поглощая индийские сладости, – вспоминала Элинор.
Кэрол внимательно изучила длинную очередь желающих попасть внутрь.
– Теперь непринужденностью и не пахнет. Аламак, кто все эти женщины? Они одеты, будто на коктейльную вечеринку!
– Это все новые люди. Какие-то дамочки из сингапурского общества, о которых никто никогда не слышал, в основном чиндосы [36] , – фыркнула Элинор.
36
Безумно богатые китайцы + Индонезия = чиндосы. – Примеч. автора.
С тех пор как миссис Сингх потеряла интерес к подсчету каратов и начала проводить больше времени в Индии, изучая ведические писания, ее невестка Сарита – в детстве снимавшаяся в фильмах Болливуда – занялась этим делом, и чаепития-девичники эволюционировали в благотворительную выставку с целью сбора средств на очередной проект Сариты. Событие освещали во всех глянцевых журналах, и каждый, кто мог заплатить непомерную плату за вход, имел возможность пройти через элегантное модернистское бунгало Сингхов и посмотреть на ювелирные изделия, которые в настоящее время собираются под специальную тематическую выставку.
В этом году здесь выставлялись работы норвежки Тоне Вигеланд – известного мастера по серебру. Лорена Лим, Надин Шоу и Дейзи Фу вглядывались в стеклянные витрины в «галерее», переоборудованной из комнаты для настольного тенниса. Надин не могла сдержать разочарования:
– Аламак, кому интересно любоваться на все это скандинавское дерьмо? Я думала, нам покажут драгоценности миссис Сингх.
– Тихо, вон та рыжеволосая [37] баба – куратор выставки. По-видимому, какая-то важная птица из Музея дизайна Остина Купера в Нью-Йорке, – предупредила Лорена.
37
Используется для обозначения иностранцев, хотя большинство иностранцев вовсе не рыжие – Примеч. автора.
– Ай-я, мне все равно, пусть она хоть сам Андерсон Купер! [38] Кто хочет заплатить пятьсот долларов за билет, чтобы увидеть украшения из ржавых гвоздей? Я пришла посмотреть на рубины размером с рамбутаны!
– В словах Надин есть смысл. Это были бы выброшенные деньги, если бы мы не получили билеты бесплатно от моего банкира из OCBC, – сказала Дейзи.
В этот момент Элинор вошла в галерею, щурясь от яркого света, и немедленно надела солнцезащитные очки.
38
Андерсон Купер – американский журналист, писатель и телеведущий.