Безупречная жена

– Мой дорогой Хьюго, тридцать четыре года – это уже возраст благоразумия.

– Что? – Разбуженный Хьюго Сэттерли осторожно приоткрыл один глаз и внимательно посмотрел на долговязую фигуру, изящно расположившуюся на противоположном сиденье кареты. – О чем это ты?

Филипп Августус Марлоу, седьмой барон Рутвен, не удостоил его прямым ответом. Вместо этого, наслаждаясь видами проплывавшего летнего пейзажа из окна кареты, он заметил:

– Вот уж не чаял увидеть, как Джек и

Хьюго потянулся.

– Здесь трудно угадать, я так скажу. Джек предложил пари, но Люсинда узнала об этом. – Хьюго поморщился. – И покончила с ним. Сказала, что никому не позволит следить за ней и Софи и считать дни до родов. А жаль!

Губы Филиппа тронула мимолетная улыбка.

– На редкость чувствительная женщина наша Люсинда. – И через минуту тихо добавил, скорее обращаясь к себе, чем к другу: – И Джеку тоже очень повезло с Софи.

Они возвращались с приема из Лестер-Холла, где прогостили неделю; подготовкой торжества руководила Софи, миссис Джек Лестер, а помогала ей Люсинда, молодая жена Гарри Лестера. И обе женщины, недавнее пополнение к семейному древу Лестеров, уже были в интересном положении. Обе просто светились от радости! Беззастенчивое счастье заполнило старый, неоднократно перестроенный дом и заражало собой всех и каждого.

Но неделя неизбежно подошла к концу; Филипп понимал, что, несмотря на мирную атмосферу в своем фамильном доме, он не найдет здесь ни сердечной теплоты, ни каких-либо перспектив на будущее. Тогда он решил пригласить к себе своего старого друга Хьюго, закоренелого холостяка и редкостного повесу. Теперь же Филиппу казалось, что Хьюго – чуть ли не единственный, кто сможет отвлечь его от угнетающих мыслей. Филипп постарался не обращать внимания на эти раздумья.

Он поменял положение, прислушиваясь к мерному стуку копыт и лениво разглядывая созревающие поля. И тут Хьюго безжалостно вытащил на свет его проблему.

– Что ж, думаю, ты следующий. – Хьюго устроился поудобнее на подушках и невозмутимо воззрился на пейзаж за окном. – Ты поэтому такой мрачный?

Прищурив глаза, Филипп посмотрел на невинное лицо Хьюго.

– Отказаться от свободы из-за брачных уз и сознательно шагнуть в мышеловку, расставленную священником, – едва ли эти мысли можно назвать приятными.

– Я вообще о женитьбе пока не задумываюсь.

Выражение лица Филиппа стало кислым. Хьюго не зависел от средств своей разорившейся семьи, ему и в самом деле нет необходимости жениться. В случае с Филиппом все обстояло по-другому.

– Все-таки не понимаю, почему ты делаешь из мухи слона. – Хьюго вопросительно взглянул на друга. – Твоя мачеха будет только рада подыскать подходящих невест. Все, что от тебя потребуется, – это тщательно их изучить и сделать выбор.

– С присущей всем женщинам любовью устраивать матримониальные дела Генриетта конечно же поможет мне. Тем не менее, – сухо продолжил Филипп, – если она ошибется в выборе, расплачиваться за это буду я. Всю жизнь. Нет уж, благодарю покорно. Лучше я сам буду делать ошибки, способные разрушить мое будущее.

Хьюго пожал плечами:

– Если загвоздка только в этом, то список ты можешь составить и сам. Изучи всех дебютанток, проверь их происхождение, убедись, что они действительно могут поддержать разговор, а не только хихикать и жеманничать за завтраком. – Он наморщил нос. – Скучное занятие.

– Полная тоска. – Филипп снова перевел взгляд на пейзаж за окном.

– Жаль все-таки, что таких девушек, как Люсинда и Софи, нечасто встретишь.

– Еще бы, – отрывисто бросил Филипп; к его облегчению, Хьюго понял намек и замолчал. Он удобнее устроился на сиденье и вскоре задремал.

Карета с грохотом мчалась по дороге.

Филипп нехотя позволил воображению нарисовать картину своего совместного будущего с одной из знакомых светских красавиц. Он содрогнулся от отвращения. Отогнал эти безрадостные мысли и решительно направил свои усилия на то, чтобы сформулировать список качеств, которыми должна обладать его будущая жена.

Верность, ум и красота в разумных пределах – это обязательно. Но было еще некое свойство, которое очень трудно определить словами, но Гарри и Джек сумели найти его в своих женах.

Филипп все еще пытался четко определить это важное нечто, когда карета проехала через высокие ворота и направилась дальше по дороге в Рутвен. Затерявшееся на холмах Суссекса поместье представляло собой элегантный дом эпохи Георгов, возведенный на месте более ранней постройки. Высоко стоявшее солнце нежно ласкало светлый камень; редкие золотистые лучики, прорвавшись сквозь деревья, озорно вспыхивали в стеклах высоких окон и подсвечивали плющ, обвивавший строгие линии здания.

Его фамильный дом… Эта мысль прочно сидела в голове у Филиппа, пока он выбирался из кареты. Под сапогами весело похрустывал гравий. Барон оглянулся и удостоверился, что Хьюго проснулся и тоже выходит из кареты. Тогда Филипп стал неторопливо подниматься по ступеням крыльца.

Тут парадные двери широко открылись; Фентон, служивший дворецким в особняке с тех пор, как Филипп себя помнил, стоял навытяжку и с улыбкой ожидал хозяина.

– Добро пожаловать домой, милорд. – Фентон ловко принял у хозяина шляпу и перчатки.

– Благодарю, Фентон. – Филипп указал на Хьюго, только что присоединившегося к ним. – Мистер Сэттерли останется у нас на несколько дней.

Хьюго не имел своего родового поместья, так что был здесь частым гостем.

С поклоном Фентон принял у Хьюго шляпу.

– Я подготовлю вашу обычную комнату, сэр.

Хьюго улыбкой выразил согласие.

Бегло осмотрев холл, Филипп повернулся к Фентону:

– Как чувствует себя ее светлость?

В это время этажом выше, на верхней площадке великолепной парадной лестницы, в полной готовности к действию стояла Антония Мэннеринг. Прислушиваясь к разговору внизу, она подумала, что его голос был более низким и глубоким, чем ей запомнилось. Тем не менее его вопрос послужил ей сигналом к наступлению.