Безымянка
Шрифт:
На окрики бойца пацанва не обращала решительно никакого внимания — видывали, мол, и пострашнее дядек с пушками. А вот на жилистого машиниста пострелята зыркали с интересом: многие дети подземки мечтали, когда вырастут, освоить эту захватывающую дух профессию.
Самого чиновника из департамента возле огня не было: видимо, ушел к начальнику станции.
— Чего топчешься? Заходи, — позвал я Ваксу из каморки. — Только стены жилеткой своей масляной не обтирай. Я утром прибрался.
Пацан втиснулся, бросил рюкзак и тут же уселся на корточки возле порога. Отучал-отучал его от этой дурацкой привычки — все без толку.
Я натянул запасной комбез, зашнуровал
Высветив фонариком тумбу из обрезанного куска шпалы, я подхватил с нее несколько коробок с патронами и рассовал по карманам. Достал из ящика паспортный жетон с тисненым гербом Города и выбитыми на стальных плашках строками должности и прописки. Прицепил на цепочку, рядом с ключом. В наплечную сумку побросал кое-что из провизии и вещей: вяленую свинину, сушеные грибы и несколько овощей, дозиметр, нож с точильным камнем в кожаном чехле, респиратор со сменными фильтрами, диодный налобник, комплект кустарных аккумуляторов с зарядкой и аптечку. Подумав, прихватил полдюжины стограммовых бутылочек «Таежной» в качестве валюты — фабричная водка пользовалась спросом на любой заставе, равно как и у станционных барыг. Походный набор готов — на день-два должно хватить. Уезжать с Вокзальной надолго я не собирался, поэтому паковать рюкзак не стал.
Закончив сбор, я взял фляжку и с наслаждением приложился к горлышку. М-м-м… Прохладная влага моментально наполнила организм жизненной силой.
Вакса проследил за моим дрыгающимся кадыком и сглотнул.
— На, — сжалился я, протягивая ему флягу. — Слюней не напускай.
Пацан ухмыльнулся и с довольным бульканьем высушил мой суточный запас до дна. Варвар. Придется теперь тратиться на чистую водичку.
Я глянул на часы: без пяти четыре. Что ж, жизнь налаживается — даже неприятный осадок от стычки с мэргом рассеялся. Кинуть теперь на кишку чего-нибудь горяченького и калорийного, и, можно считать, судьба подарила хороший день. Если этот день еще и закончится так же дивно…
В дверь бесцеремонно долбанули ногой.
Ну и манеры.
Я потеснил Ваксу, открыл. На пороге стоял незнакомый человек на голову выше меня, с реденькой бородкой, клочковатыми волосами и унылым взором. Ботинки на ногах были из армейского арсенала, почти новые. Не бедствует, однако ж, товарищ.
В руке незнакомца желтел канцелярский лист.
— Ты, случаем, кабиной не ошибся? — недружелюбно спросил я.
— М-м… Олег Романович Исаков? — поинтересовался мужик. — Переговорщик дипломатического департамента?
— Обычно меня зовут Орис.
— Стало быть, не ошибся… — он поднял голову и поглядел на трубу, соломинкой бегущую от крыши к желобу общей вытяжки, — м-м… кабиной.
— Допустим. Но долбить так не следует, — нахмурился я, невольно копируя его казенную манеру разговора — Дверь с петель сшибить можно.
— Моя фамилия Комель, кадровый инспектор ЦД. На Московскую тебя вызывают. Вот предписание. — Он сунул мне в нос бумажку со списком имен и тут же убрал. — Пешком пойдешь или… м-м… на телеге покатаемся?
Я открыл было рот, чтобы ответить, но Вакса меня опередил.
— Мы не лохи, запрягай телегу, — дерзко заявил он.
Комель перевел на пацана тоскливый взгляд и полюбопытствовал:
— Ты кто, молодой человек?
— Сопровождающий, Егор Вакса, — не моргнув глазом сообщил тот. И с вызовом уставился на инспектора: — А чо?
— В предписании никакого сопровождающего не значится.
— Слушай, жаба, я ведь могу и по лицу двинуть. Расстояние от жопы до головы у меня маленькое, закипает быстро.
Я затолкал Ваксу в глубь дома и отвел рассерженного Комеля в сторонку.
— Если на телеге вашей местечко есть, пусть парень с нами прокатится. Он у меня вроде адъютанта. Подрабатывает.
Чиновник строго глянул на меня сверху вниз, почесал дряблый подбородок и пожал плечами.
— Есть место. Ну и… м-м… сотрудник у тебя. Борзый.
— Молодой еще.
Комель сделал знак своим людям, и машинист с охранником лениво поднялись. Плеснули остатки чая в догорающий костер, убрали кружки, подхватили котелок и, шуганув любопытных пацанов, залезли на дрезину.
Вакса выскользнул из каморки, подтащил рюкзак за лямку и встал рядом. Он вновь хамски вытаращился на громоздкого писаря ЦД, а когда тот перехватил его взгляд, тут же выпалил:
— Чего очаровался, обморок злоеб…
Я успел врезать балбесу по губам, прежде чем он закончил фразу. Но даже недосказанный пассаж произвел чудовищный эффект. Инспектор вознесся над Ваксой, словно гора, и снес бы тому башку, если б оказался чуть расторопнее.
Пока дело не обернулось бедой, я решил урегулировать конфликт. Изловил пытавшегося удрать Ваксу за ворот безрукавки, встряхнул его и развернул физиономией к себе. Лопоухий охламон сиял, как начищенная гильза, а фонарь под глазом контрастно темнел.
— Еще слово в адрес цэдэшника — и останешься здесь, — прошипел я. — Усек?
— Пусти. Осанку и сам могу держать, не на параде.
— Цыц.
Я отпустил зарвавшегося юнца и без спешки пошел запирать дом.
Перечить Вакса не смел, ибо прекрасно понимал, что кровом, жратвой и прочим разнообразием жизни в опасном подземном мире за последние годы обязан исключительно мне. Я приютил пострела, когда ему было лет десять. Батя, бывший гарнизонный старшина, удолбался волшебными грибами и сгинул в катакомбах под Алабинской, матери приблудыш не помнил вовсе. Несмотря на кочевое нищенское детство, Вакса успел нахвататься обрывочных знаний и даже прочел несколько книг, пока работал за еду у завхоза Российской. Случай свел меня с пацаненком четыре года назад. Он серьезно наступил на хвост главарю подростковой банды Города и скрывался от озверевших малолетних сволочей в камерах хранения железнодорожного вокзала. Я как раз спускался со смотровой, когда щеглы загнали его в угол и готовы были прирезать. Пригрозив шпане стволом, я увел ощетинившегося Ваксу на станцию. Отмыл, накормил, причесал, выбил у начальника уголок под платформой… Вакса быстро привязался ко мне и стал вникать в детали профессии. В силу молодости, недостатка образования и природной борзости хороший дипломат из него вряд ли мог получиться, но в качестве помощника пацан оказался хваток. Я таскал его по всему метро, доверял не особо сложные поручения. Нынче для своих тринадцати или четырнадцати лет — точный возраст он не помнил — Вакса был вполне самостоятелен, остр на язык, смекалист, хотя и недалек умом. Зато я всецело мог на него положиться. Если Вакса прикрывал спину — не оборачивался.
Вернувшись к дрезине, я обнаружил, что Комель уже взгромоздился на одно из пассажирских сидений. Второе свободное место бесцеремонно занял охранник, поэтому нам с Ваксой пришлось довольствоваться грузовой площадкой позади двигателя, на которой валялись осколки костей и жутко воняло протухшей свиной кровью.
— Комфортный салон, — прокомментировал я. — Мыть не пробовали?
— Не обессудь, в первый класс билеты кончились, — не оборачиваясь, пожал плечами инспектор и крикнул машинисту: — Запрягай!