Безымянная земля
Шрифт:
Сонк не мог сразу вспомнить, где именно он видел и скалу, и скульптуру. На одном из островов? Но именно сейчас это было не так важно. Придет время, и он, без сомнения, найдет сие сооружение. И очень может быть, именно оно окажется той ниточкой, которая приведет их к цели.
Девушка лишь отдаленно походила на Тору, и все же Сонк не сомневался, что это она, только странноватая… И дело не только в возрасте. Черты лица выглядели чуть-чуть иначе: нос не прямой, а с легкой горбинкой; высокие скулы не так рельефно очерчены; рот меньше, губы
Она покачивалась в гамаке, с серьезным, даже озабоченным выражением лица глядя в сторону Сонка, но не видя его. Потом на ослепительно белые тенета наползла тень какой-то твари. Паука? Тень нависла…
Лицо девушки осветила легкая улыбка, очень теплая, очень дружеская. Но вдруг взгляд метнулся в сторону и испуганно замер – в точности как у малышки в песочнице. И смотрела она при этом куда-то за спину Сонка… Он резко обернулся и заметил метнувшуюся вон из «комнаты» тень. Мгновенно вообразил на ее пути преграду – и та сверху донизу надвое разрезала коридор.
«Тень» с размаху ударилась о нее, пытаясь пробиться, но воля Сонка оказалась сильнее. По его мысленному приказу преследователь прилип к перегородке и лишь беспомощно трепыхался, безуспешно пытаясь вырваться. Ни дать ни взять муха, угодившая в паутину. С сожалением взглянув в сторону «картинки» с девушкой, которая медленно истаивала, Сонк рванулся в коридор.
Ему уже загодя стало ясно, кого он там увидит. Акселя, вот кого! Точнее, его двойника, отправившегося вслед за Сонком по лабиринту памяти Торы.
Аксель тоже попытался облечь себя Маской Прозрачности, но получилось у него несравненно хуже, чем у Сонка. Крупный светловолосый мужчина с суровым лицом и блеклыми голубыми глазами выглядел сейчас весьма странно и даже устрашающе. Одежда и плоть стали прозрачными лишь частично, и сквозь них проглядывали кости, связки, кровеносные сосуды. Одной руки и правой половины головы как бы не было вовсе – не человек, а монстр!
Держался бы хоть подальше, с досадой подумал Сонк, раз не по силам замаскироваться как следует. Теперь вот спугнул девушку… А ведь не исключено, что из контакта с ней удалось бы извлечь что-то ценное…
– Что ты здесь делаешь? – спросил он Акселя.
Может быть, Сонк срочно понадобился Магистру, который не смог иным образом отозвать его обратно?
Однако Аксель в ответ лишь виновато захлопал светлыми ресницами единственного различимого сейчас глаза.
Ах вот оно что!
– Тебя приставили шпионить за мной? – Сонк ужасно разозлился, но и удивился тоже. – С какой стати?
– Зачем ты так, Сонк? – гулко забубнил Аксель. – Не шпионить – просто присмотреть. Вдруг ты тут увязнешь и сам не сможешь выбраться? Я так понял… Магистр считает, что эта женщина – тоже Вьянко, только с отрицательным зарядом. Но очень, очень сильная…
Сонк смерил его взглядом.
– Тебя оставить
Аксель затряс головой.
– Отпусти, отпусти! Кто знает, сколько времени ты еще будешь здесь шататься? Не хочу я…
– Хорошо. Только при условии, что ты немедленно уберешься отсюда.
– Клянусь!
– И передай Магистру, пусть не беспокоится. Со мной все будет в порядке.
Взмахом руки Сонк отпустил Акселя, а заодно разрушил и перегородку. Проследил взглядом за быстро удаляющейся фигурой и продолжил свой путь.
Ему встретились еще пара уцелевших образов-воспоминаний, из которых не удалось ничего извлечь. И вот наконец… Он услышал собственный голос – слов не разобрал – и нежный, мягкий смех Торы. Сонк заторопился вперед, разыскивая источник звуков. По мере приближения стали слышны свист ветра в кустах, шепот волн, крики чаек…
Это была вчерашняя ночь, которую они провели на морском берегу. Уже после купания, когда они сидели обнявшись под теплой шалью из паучьего шелка.
У Сонка сжалось сердце. В случаях почти полного «выгорания» памяти уцелевали, как правило, только те воспоминания, которые подсознательно были особенно дороги пострадавшему. Однако Сонк сразу же весь подобрался – похоже, ему наконец повезло наткнуться на то, что требовалось.
Так странно было видеть себя самого, со счастливым, размягченным и, со стороны, даже глуповатым лицом.
Так волнующе и больно было видеть женщину, подарившую ему столько упоительных мгновений, а теперь ушедшую из его жизни, и, скорее всего, навсегда.
Образы-воспоминания были, в некотором роде, самостоятельными, обладая, по крайней мере, частичной автономией по отношению к той, порождением чьей памяти они являлись. На это Сонк и рассчитывал, когда незаметно подкрался к своему двойнику и скользнул внутрь его сознания.
«Комната» исчезла. Он вновь оказался на морском берегу, испытывая все ощущения, которые переживал в те незабываемые мгновения. Теплое тело женщины, тесно прильнувшее к нему. Мелкие капли влаги в ее волосах. Вкус соли на губах. Запах моря, водорослей, песка. Далекие крики птиц. Неугасимое, ненасытное, тлеющее в каждой клеточке тела желание. Желание, которое – он чувствовал это! – отзывалось эхом в теле Торы. Своего рода магнетизм сплавил их воедино даже сейчас, когда они просто сидели обнявшись.
Сонк склонился к Торе и нежно прикоснулся губами к ее щеке. Ему безумно захотелось забыть обо всем, еще раз сжать ее в своих объятиях, снова пережить прекрасные мгновения полного слияния, но…
Слегка отодвинувшись, он сделал то, что следовало сделать еще вчера, – заговорил с ней:
– Скажи, Тора, твоя родина – не остров Вьянко, верно? Откуда ты?
Во взгляде женщины возникла растерянность. Сонк взял ее руку в свои и нежно погладил:
– Говори, не бойся. Я твой друг. Расскажи мне о себе.