Безымянный. Созидающий башню: книга III
Шрифт:
Спящий мужчина не проявлял ни малейших признаков беспокойства, посапывал себе в две дырочки как младенец, однако Мартин отчего-то всё равно не чувствовал себя в безопасности. Это было тем более странно, что юный маг путешествовал в эфирном теле, и его невозможно было увидеть нормальным человеческим зрением. Его появление рядом с хозяином медальона было совершенно бесшумным и неосязаемым, даже пламя костра не шелохнулось, когда Мартин завершил своё перемещение. Чего ему было бояться?
Впрочем, вскоре выяснилось, что страхи сыночка, явившегося проведать могилку отца, оказались вовсе не беспочвенными. Вот только что мужчина безмятежно спал и вдруг без всякого перехода вскочил на ноги и уверенно развернулся
Смена мизансцены произошла так стремительно, что Мартин не успел даже испугаться. Впрочем, бессмертный великодушно предоставил своему незваному гостю шанс помандражировать вволю, поскольку после своего молниеносного броска он застыл в полной неподвижности. Теперь двигались только его глаза, как бы ощупывая пространство, в котором прятался невидимка. Мартин невольно порадовался, что эфирное тело не обладало способностью потеть, иначе он бы уже был мокрым как мышь.
К счастью, любопытство всё же пересилило страх, вернув ошарашенному мальчишке способность соображать. Когда бессмертный скинул с себя одеяло, то предстал перед невидимым зрителем обнажённым до пояса, и сыночек не смог удержаться от восторга и удивления при виде поджарой и мускулистой фигуры своего предполагаемого папочки. Если судить по лицу, мужчина был уже не молод. Заметная седина в волосах и щетине на небритой физиономии, да глубокие морщины, избороздившие его лоб, ясно свидетельствовали о том, что он давно разменял пятый десяток, однако рельефной мускулатуре бессмертного мог бы позавидовать даже какой-нибудь молодой атлет.
Мартин от рождения имел скорее субтильное, нежели спортивное телосложение, и никакие физические нагрузки не смогли бы этого изменить. Поверить в то, что этот качок мог быть родным отцом щуплого низкорослого подростка, было, пожалуй, трудновато, и не будь Мартин так очарован брутальной статью бессмертного, сомнение в их родстве несомненно зародилось бы в его голове. Увы, доводы разума, как правило, оказываются слабее наших страстных желаний и мало кого избавляют от завышенных ожиданий. По-хорошему, Мартину следовало бы критически осмыслить увиденное и усомниться в слепленной на скорую руку истории про своего казнённого отца, но вместо этого, он пришёл в бурный восторг от своего наследственного потенциала.
Пока парнишка тонул в своих слюнявых мечтах, бессмертный закончил осмотр предполагаемого поля боя и сделал осторожный шаг в его сторону. Мартин сразу очухался и быстренько сместился влево от траектории движения нападавшего. Увы, это не помогло, мужчина безошибочно развернулся к тому месту, куда удрал его фантомный гость. Только тут в голове юного мага промелькнула запоздалая мысль, что он совершенно ничего не знает о возможностях бессмертных. А вдруг этому страшному мужику доступно эфирное зрение, и он действительно может его видеть?
Эта мысль буквально оглушила беспечного путешественника, вызывая неконтролируемый приступ паники. Все благие намерения сыночка узнать правду о своём родном отце мгновенно испарились, и, не дожидаясь дальнейших действий бессмертного, Мартин поспешно ретировался в свою спальню. В ту ночь бедолага так и не сомкнул глаз, метался по комнате, как хорёк по клетке, в попытке примириться с тем очевидным фактом, что его родной отец жив. Этот мужчина у костра просто по определению не мог быть никем иным, кроме как владельцем медальона бессмертного, который мама Мартина хранила в память о погибшем муже и отце своего ребёнка.
Но каким же образом медальон оказался у Киры, ведь бессмертные, по словам Джарета, никогда не расставались с этим своим знаком отличия? Мог ли отец перед казнью оставить свой медальон жене, а потом каким-то чудом выжить? Да, такой вариант развития событий представлялся возможным. Сделать прощальный подарок любимой женщине, которую бессмертный не надеялся больше увидеть – это было даже естественно. Но тогда встаёт другой вопрос: почему отец не попытался позже её разыскать? Конечно, появляться в Ордене, где тебя ждёт смерть, наверное, было бы не самым разумным поступком, но ведь из-за установок подчинения бессмертный просто физически не мог поступить иначе. Эти установки достали бы отступника где угодно, даже в другой реальности и заставили бы сдаться Ордену…, разве что он нашёл место, где эти установки не работали.
От возбуждения у Мартина вспотели ладони, потому что он наконец понял, куда перенёс его медальон отца. Это была та самая реальность, куда постоянно отправлялся Джарет, чтобы отлавливать и убивать «диких» бессмертных, та реальность, где Орден распался, отпустив на свободу своих самых могучих бойцов. Мартин представил своего наставника в качестве загонщика на человеческую дичь, и ему сделалось противно до тошноты. Весь романтический флёр, которым он наградил Джарета, улетучился как дым в открытую форточку. Мартину даже подумать было невыносимо о том, что этот мерзавец охотится на его отца, как на дикого зверя, а в промежутках между рейдами увивается за его мамой.
– А ведь мама даже не подозревает, что отец жив,– пришло в голову пышущему праведным гневом обличителю. – Она столько лет оплакивает любимого человека, казнённого только за то, что посмел её полюбить, а этот человек, оказывается, выжил, но вынужден скрываться от убийц в иной реальности, жить в лесу и страдать от невозможности вернуться к жене и сыну. Разве стала бы она благосклонно принимать ухаживания этого отмороженного на всю голову охотника за бессмертными, если б знала правду?
Мартин так распалился, что едва ни бросился к маме прямо посреди ночи, чтобы обо всём ей рассказать. Хорошо, что у него хватило ума всё-таки отложить свой визит до утра, а в свете дня вся эта картина предстала перед ним в несколько ином свете. Но случилось это вовсе не потому, что утро оказалось мудренее вечера, как пророчит старая добрая поговорка, просто на полпути в мамины покои его перехватил Джарет и уволок брыкающегося пацана на балкон.
– Далеко собрался, малец? – снисходительно бросил наставник, легко блокируя попытки своего пленника освободиться.
– Отпусти меня, бугай,– завопил Мартин, тщетно пытаясь лягнуть телохранителя в какое-нибудь уязвимое место. В тот момент он находился в столь сильном душевном раздрае, что напрочь забыл о своих навыках будущего Творца, которые теоретически могли бы позволить ему разделаться с кем угодно просто силой мысли.
– Заткнись,– в голосе Джарета не было злости, зато там было кое-что другое, от чего Мартин мгновенно забыл о сопротивлении и затих. – Так-то лучше,– похвалил его агрессор,– я тебя выпущу, если обещаешь спокойно выслушать.
– А если откажусь? – голос Мартина прозвучал жалко и неубедительно, и ему сделалось стыдно за собственное малодушие.
– Тогда выслушаешь против воли,– рассудительно заключил телохранитель.
Мартин хотел было ещё поартачиться из принципа и для поддержания собственного авторитета, но внезапно ощутил, что у него, откуда ни возьмись, появилось прямо-таки непреодолимое желание выслушать своего навязчивого собеседника. Это было довольно странно, ведь всего секунду назад его единственным желанием было вцепиться Джарету в его лощёную физиономию, но уж никак не вести в ним светскую беседу. Мартин уже почти восемь лет был учеником Творца, а потому научился внимательно относиться ко всяческим странностям, вроде резкой смены настроения.