Беззащитные гиганты
Шрифт:
На фабрике кончался рабочий день, и на месте оставалось лишь несколько рабочих. Оборудование, на котором они работали, очень напоминало то, что мы видели в Дубае: те же станки с дрелями и ленточными пилами, те же столы, за которыми по сотне упаковывались печати ханко. Никаких признаков инструментов для искусной ручной работы, когда одному резчику хватало бивня на целый год. Эта фабрика специализировалась на массовом производстве сувениров из кости.
Мы остановились в углу фабрики у небольшой божницы, которые часто встречаются в Гонконге в самых неожиданных местах. Божница была задрапирована пунцовой и золотой материей и освещалась трепещущим пламенем свечи, издававшей сладковатый запах.
— Сколь велик ваш бизнес? —
— Да так, средний. Я перерабатываю порядка десяти тонн кости в год.
Чармиэн сардонически шепнула мне на ухо:
— Какая-нибудь тысяча слонов!
Ли Чэт махнул мундштуком в сторону станков.
— Но на складе у меня мало, сами видите.
Я пробежал глазами по необработанным бивням, лежащим на полках по всей фабрике. По скромным подсчетам, тонна кости ожидала обработки. Многие бивни были вопиюще маленькими.
— Дайте-ка я засниму вот эту кучу, — неожиданно сказал Клайв, включая освещение.
Я наклонился, пытаясь понять, что же привлекло его внимание. Бивни, которыми он заинтересовался, были промаркированы несмываемыми чернилами кодом КИТЕС: БИ-86. Из доклада Чармиэн я знал, что БИ — это Бурунди, где нет слонов. Это были бивни из «узаконенного» в 1986 году бурундийского склада конфискованной кости.
Я искоса посмотрел на Ли Чэта, чтобы увидеть его реакцию на наш интерес, и заметил на его лице мягкую улыбку, в то время как он осторожно заряжал мундштук очередной сигаретой. Я дорого бы дал за то, чтобы посмотреть, что творится у него на душе. Подумал ли он, что это случайное совпадение, что мы выбрали для съемки конкретно эти бивни? Что-то в выражении лица этого человека заставило меня вспомнить картинку из моей детской книжки, где был изображен дракон, охраняющий свое логово и окруженный останками своих жертв.
Большая часть авианакладных, открытых нами в Дубае, имела один из двух адресов: один в Коулуне, другой в Новых территориях — районе Гонконга, расположенном на материке и граничащем с Китаем. Мы решили нанять машину и поехать туда на целый день, чтобы выяснить, можно ли напасть на след человека, записанного в накладных как мистер Чан Пик Ва, проживающий по адресу: Хун Сек-роуд 44, Тай Пат Юэнь, Юэнь-Лонг.
Мы выехали из Коулуна и взяли курс на Цюень Ван-сити. Извиваясь, дорога убегала ввысь, в холмы. В одном месте мы остановили машину, чтобы окинуть взглядом город и гавань. Панорама, открывшаяся нашим глазам, выглядела удручающе. Неуклюжие жилые небоскребы, словно шипы, торчали из земли; через них, петляя, текла речушка, которая была так загрязнена отходами гонконгских швейных фабрик, что вода в ней была неестественно зеленой, почти флюоресцирующей.
До города Юэнь-Лонг добрались без особого труда, но нелегко было отыскать адрес, обозначенный на авианакладных. За пределами собственно города Гонконга непросто было отыскать человека, говорящего по-английски; мы спросили десятки людей, как проехать, а все без толку.
— Хватит дурью маяться, — сказала Чармиэн, видя, что мы третий раз проезжаем по одной и той же улице, — так мы ничего не найдем. А зачем, собственно, искать самим, ведь таксисты всюду довезут! Значит, так: Клайв и я берем такси, а ты поедешь за нами на машине.
Как и большинство предложений Чармиэн, это было до гениального просто. Через десять минут нам удалось поймать такси, которое отвезло Чармиэн и Клайва в узкую аллею с прилавками на каждой стороне. Припарковав нанятую машину, я присоединился к ним, и мы отправились бродить между торговыми рядами. Среди них во многих местах горели костры, и люди в каком-то таинственном ритуале бросали в них цветную бумагу. Неожиданно, как это обычно и бывает на Дальнем Востоке, хлынули потоки теплого дождя, и мы нашли убежище под рифленой железной крышей одного из рядов. Через минуту, как если
Адрес, который мы разыскивали, затерялся в конце лабиринта тропок с открытыми водосточными канавами с каждой стороны; мы бы ни за что не нашли его без посторонней помощи. К нашему удивлению, это был частный дом. За шатким забором лаяли злые собаки, и мы поняли, что продолжать расследование в этом месте было бессмысленно.
Мы вернулись в Коулун и вычислили второй адрес. Им оказался магазин по продаже гидравлического оборудования. Мы представились владельцу, подали ему визитную карточку «Бокс Филмз», а он нам свою. Его звали Чэн Лим То — это имя и было указано в авианакладной. Теперь становилось ясно, каким путем Пун и его коллеги получали большую часть кости из Дубая: они получали ее на адреса подставных лиц. Возможно, их еще больше. Им доставлялись грузы полуфабрикатов из кости, а затем их тайно забирали на гонконгские фабрики. Почему через подставных лиц? Ведь полуфабрикаты из кости можно свободно ввозить в Гонконг без всяких разрешений. Вероятно, семейство Пун боялось, что попадет под подозрение: зачем им столько кости? Конечно же они камуфлировали масштаб проблемы от тех, кто силился раскрыть ее, — таких, как вот мы. Но у меня было смутное чувство, что имелась еще одна причина для появления подставных лиц, но какая, нам еще не было ведомо.
На следующий день мы поснимали кое-что в аэропорту и вокруг него, и в сотрудничестве с компанией «Бритиш Каледониэн» засняли прилет их самолета из Дубая — наш человек в Лондоне, работающий бортпроводником, сообщил нам, что именно этот маршрут получил у экипажа самолета негласное название «Великий костяной путь».
Во второй половине дня у меня состоялась встреча с молодой журналисткой по имени Цань Шук Ва из еженедельника «Азия уик». Ее нам устроил коллега из Лондона. Шук Ва готовила крупный материал по торговле слоновой костью, и мы согласились, что это будет неплохой шанс дать ход тому, что мы узнали. Я честно рассказал ей о целях нашего визита, и, взяв с нее слово нигде не упоминать ЕИА, мы дали ей копии с исследований Чармиэн и результатов наших открытий в Дубае. Шук Ва горела желанием использовать и наши фотографии. В конце концов они послужат наилучшим подтверждением наших целей и усилят впечатление от ее статьи. Я, правда, колебался — с одной стороны, было бы глупостью не использовать снимки, которые могли бы помочь делу ЕИА, но с другой, если бы сейчас нас раскусили, можно было бы ставить крест на наших дальнейших расследованиях. Была, однако, надежда, что сотрудничество с ЕИА принесет свои плоды. Так оно и случилось. Первый такой случай произошел почти немедленно.
— Как вы смотрите на то, чтобы встретиться с торговцем, который участвовал в дубайском деле? — спросила Шук Ва.
— Охотно. А пойдет ли он на разговор с нами?
Шук Ва ответила мне с деланной улыбкой:
— По-моему, мне удастся уговорить его рассказать вам об этом.
Мы назначили встречу в ресторане. Мистеру Хангу — назовем его так — было под тридцать; он нервничал и был явно смущен очарованием Шук Ва. Она представила меня как режиссера коммерческого фильма и убедила его заговорить.
То, что он собирался сказать, выглядело до крайности интересным. По его словам, он работал некоторое время в Дубае у семейства Пун. Он с партнером снабжал фабрики в Джебель-Али рабочей силой и оборудованием. В обязанности же Джорджа Пуна входило оплачивать аренду фабрики, ладить с дубайскими властями и добывать для фабрик кость-сырец. Всё сказанное точно совпадало с тем, что мне уже было известно. Он подтвердил, что в Дубае четыре-пять косторезных фабрик, в том числе две — в собственности Джорджа Пуна в Джебель-Али.